Как Иисус стал богом

К такому взгляду Новациана в большей или меньшей степени подвело его противодействие ересям, приверженцы которых утверждали, что, поскольку Бог может быть только один, Христос либо не был Богом, либо был самим Богом Отцом. Следовательно, естественным решением представлялось то, что Христос действительно был Богом, но в то же время двоебожие исключалось, так как он был рожден Богом (не совечен ему) и подчинен Богу (а не соравен ему). Во времена Новациана такой взгляд мог считаться вполне ортодоксальным. Но это было незадолго до того как данная ортодоксальная позиция была объявлена ересью. Вместо нее ортодоксальные богословы IV века отстаивали более сложный парадокс: Христос был в полной мере (а не частично) Богом; он существовал всегда и был равен Богу Отцу. Вместе со Святым Духом все трое составляли единого Бога.

Дионисий Римский

Шаг в сторону того что впоследствии утвердилось в качестве ортодоксальной точки зрения, можно проследить в коротком послании римского епископа Дионисия, который писал всего лишь примерно десятилетие спустя после Новациана. Его письмо было адресовано епископу Александрии в Египте, который по случайности носил то же самое имя. Тот, другой, Дионисий резко выступал против модализма – который он называл по имени одного из самых известных поздних модалистов, Савеллия (поэтому иногда для модализма используется термин савеллианство). Но, споря с модалистами, утверждавшими, что есть три способа бытия единого Бога, Дионисий Александрийский зашел слишком далеко в другом направлении – по крайней мере с точки зрения Дионисия Римского. Ему грозила опасность до такой степени отделить друг от друга Отца, Сына и Дух, что они могли рассматриваться как три различных божества. Но ведь любой политеизм – или, как в данном случае, тритеизм – представлял собой ересь, которой следовало избегать. Поэтому Дионисий Римский написал послание своему тезке в Александрию, чтобы помочь ему внести более тонкие нюансы в его богословские взгляды. В нем он подтверждал, что Христос действительно есть Бог, отличный от Бога Отца, но настолько тесно с ним связанный, что они представляют собой совершенное единство.

Дионисий Римский излагает известное ему по слухам положение вещей относительно богословских диспутов в Александрии: «Ибо дошло до моего сведения, что некоторые… распространяют это мудрствование, и в этом они, так сказать, совершенно противоположны мнению Савеллия. В самом деле, тот богохульствует, утверждая, что Сам Сын есть Отец, и наоборот; они же [т. е. те, кто оспаривает мнение Савеллия] проповедуют некоторым образом трех богов, святую Единицу разделяя на три ипостаси, чуждые одна другой и совершенно разделенные»[136]. В ответ Дионисий Римский вносит свои коррективы, подчеркивая, что эти трое составляют одно: «А Божественному Слову необходимо быть единым с Богом всяческих, и Святому Духу должно пребывать и находиться в Боге. И уж совершенно необходимо, чтобы Божественная Троица возглавлялась и сосредоточивалась в единой как бы некоей главе, я имею в виду Бога всяческих – Вседержителя».

Три лица составляют «Божественную Троицу». Однако они пребывают в такой совершенной гармонии, что могут рассматриваться как «единые», и глава этого единства – «Бог всяческих». Это единство, для Дионисия Римского, означает, что Сын не рожден и не сотворен Богом, но совечен ему и разделяет все атрибуты («силы») Бога Отца, как его Слово, Премудрость и Сила. С точки зрения Дионисия Римского, логическое основание для этого выглядит убедительным: «если Сын сотворен, то было время, когда этих сил не было, было время, когда Бог был без них. Но это всего нелепее».

Отказываясь «чудную и Божественную Единицу разделять на три божества» и вместе с тем настаивая на том, что речь, по сути, идет о трех различных лицах, объединенных в одно, Дионисий достигает желаемого богословского результата: «Таким образом сохранится и Божественная Троица, и святая проповедь Единоначалия».

Очевидно, мы вступаем здесь в глубокие богословские воды. Должно быть три божественных лица, но эти трое должны составлять одно, а не три. Вопрос о том, как такое возможно, стал главным предметом заботы богословов в IV столетии. Все началось со спора в Александрии, где один из священников имел серьезные разногласия со своим епископом. Этот священник придерживался взгляда, очень сходного с тем, которого ранее придерживался Новациан и другие сторонники ортодоксальной традиции, но который впоследствии был осужден как создатель одной из самых печально знаменитых христианских ересей. Эта ересь получила название арианство, по имени этого священника, Ария.

Арий Александрийский