Как испортить хороший текст. От кульминации до финала

Трактат «Умерщвляющий себя голодом» разумно уничтожили ещё 2000 лет назад. Память о нём сохранилась лишь благодаря диалогу Цицерона «О презрении к смерти». А литераторам Гегесий Киренский оставил пример сокрушительной силы художественного слова, способного победить у читателя даже инстинкт самосохранения.

Не надо писать пустые диалоги.

Как ещё авторы пытаются интриговать читателей?

Есть писатели, которые привлекают внимание к своим воплощённым замыслам, используя магию больших чисел.

Когда Иван Гончаров потратил двадцать лет на роман «Обрыв», это произвело впечатление, но удивления не вызвало. Чиновник высокого ранга выполняет свои прямые обязанности, а пишет в свободное время, которого у него не может быть много. Чему тут удивляться?

К нынешним чиновникам и другим писателям это не относится. Свободного времени у них в достатке. Но и сейчас, например, в рекламе нашумевшей биографической книги «Оппенгеймер. Триумф и трагедия Американского Прометея» делается упор на то, что Мартин Шервин и Кай Берд работали над ней в течение двадцати лет.

Огромный срок ничего не говорит о литературных достоинствах книги, но производит сильное впечатление и выделяет её из общего потока публикаций. Чего и добиваются рекламисты. Справедливости ради: биография физика-ядерщика Роберта Оппенгеймера не только награждена Пулитцеровской премией, одной из самых престижных в американской литературе, но и на редкость успешно экранизирована знаменитым режиссёром Кристофером Ноланом.

Есть писатели, которые пользуются другими несложными трюками для привлечения внимания.

Канадку Шилу Тети газета New York Times называет в числе авторов, определяющих пути развития литературы XXI века. О том, куда можно уйти с такими проводниками, – разговор отдельный. Но российские издатели активно публикуют переводы этой фрикессы, говоря её же языком.

Как Тети привлекает читателей? Например, на первых же страницах книги жалуется, что её стошнило во время орального секса, но она мужественно продолжила процесс; описывает свои ощущения и продолжает в том же духе. Всё у неё плохо, ничего не получается…

О следующей книге Тети рассказывает так: «В моём распоряжении были дневниковые записи примерно за десять лет (написанные урывками, на компьютере). Я поместила их в Excel и использовала функцию A-Z, чтобы расположить их в алфавитном порядке. А затем я потратила тринадцать лет на то, чтобы сократить их с 500 000 слов до 50 000 слов».

Мало того, что это автофикшн, имеющий такое же отношение к художественной литературе, как хоккей к фигурному катанию. Тексты в алфавитном порядке, пропущенные через математическую таблицу, напоминают «Повесть про Петра Петровича»: «Поручик пятьдесят пятого Переяславского пехотного полка получил по почте приятное письмо…» Упор снова делается на титанический труд и технические фокусы, которые к литературе не имеют отношения вообще, но привлекают внимание публики.

Антикоучинг не посягает на свободу автора в выборе выразительных средств. Речь о том, что перечисленные трюки, как и многие другие, не заставят читателей воспринять замысел, но подтолкнут к попытке восприятия, а для начала сфокусируют внимание аудитории на писателе и его произведении.

Что в итоге?

Следующие, связанные с предыдущими «ошибки выжившего»:

№ 64 – копировать чужие привычки, которые вроде бы помогли кому-то приблизиться к успеху;

№ 65 – пытаться создать в литературе нечто, когда сказать нечего, и упражняться вокруг пустоты;

№ 66 – надеяться, что военная тема или другой всегда актуальный и деликатный материал сам по себе гарантирует успех;

№ 67 – считать, что в мире книг предложение определяется спросом.

Не надо писать, копируя привычки знаменитых писателей: подражания заслуживает только их постоянное развитие.

Не надо писать, надеясь только на образование: оно не заменит ни образованности, ни чтения в поисках образцов писательских техник и способов применения инструментов писателя.

Не надо писать, если сказать нечего и если нет понимания того, зачем пишутся книги.

Не надо писать, питая себя злобой и ненавистью: это плохой двигатель для творчества, в отличие от любви с прочими добрыми чувствами, которые помогают породить и воплотить самые достойные замыслы.

Не надо писать, превращая смерть в приключение: мастера литературы, и особенно фронтовики всех времён, трактовали войну не как увлекательную бойню – для них она была понятием болезненным, глубоким и сложным.

Не надо писать в расчёте на то, что предложенный читателю текст обязательно воспользуется спросом: собственных достоинств текста недостаточно, чтобы привлечь к нему внимание и гарантировать спрос.

Не надо писать пустые диалоги, где люди ни о чём не говорят: в отличие от жизни, в литературном тексте остаётся только то, что действительно необходимо.