Как Из Да́леча, Дале́ча, Из Чиста́ Поля...

Чудный город, что и говорить! Такой приступом взять - без хитрости какой никак не возможно. Разве что по зиме, как река станет. Только есть она тут, зима-то? Нет, зима - она везде есть, морозу - хватает ли, чтоб воду льдом оковать? Да и на зелень веселую глядючи, что окрест города, не верится как-то, чтоб зимы здесь суровые бывали. Не то, что в родном Ростове... Люди же... А чего люди? Люди - как люди. Две ноги, две руки, одна голова. Такие же, как везде. Говор вот не совсем привычный. Об иное слово язык сломать можно, даром что без костей. Взять, к примеру, реку. Они ее Синеочей зовут. Алешка и так, и сяк головой вертел, языку помогаючи, потом плюнул, и решил про себя Синеглазкой кликать. Не имя для реки, конечно, ан все лучше, чем Синеоча.

Понравился Алешке город, коли со стороны смотреть. Неизвестно, чем князь думал, когда не вокруг него, - вокруг другого решил земли местные собрать, чтоб сына на стол посадить. Тем более, того еще вроде как совсем нету. Зачем сызнова строить, ежели тут такая красота имеется?..

Как добрались, Клык к посаднику подался, пока дружинников по местам определяли, где кому стать. Конечно, Алешка лучше бы тоже к посаднику, ан кто он такой? Оттого и занимался собственным обустройством, где указали, коня расседлал, то, другое, поужинал, чем угостили, на башню сходил, окрест поглазеть, а воеводы все нет. Совсем уже было спать решил завалиться, когда тот возвернулся. Задумчивый, хмурый, что твоя туча. Сел возле Алешки на скамью возле избы дружинницкой, сидит, кряхтит, и помалкивает. Пару раз руками махнул, хлопнул по коленям, - и опять молчит. Вздыхает. Лопнуло у Алешки терпение.

- Ну, чего там такое приключилось? - спрашивает. - Да не томи ты понапрасну, и ноги не молоти, и так уже наполовину в землю вогнал. Сказывай, об чем с посадником беседы беседовал...

- Сказывай, сказывай, - пробурчал Клык. - Вот тебе и сказывай... Такое скажешь, в погреб посадят, да неделю водой ледяной отливать будут, чтоб охолонул малость. Коли б не был поставлен над городом, подумал бы - шутки шутить надо мною вздумал. Такое разве сказочникам каким плести подобает...

Кого бы после слов таких не раззадорило? Вот и Алешка - елозит по скамье, мало не приплясывает. А Клык опять, словно воды в рот набрал.

- Да не томи ты, - не сдержался молодец. - Начал, так и заканчивай. Не баба, чай.

- То-то и оно, что не баба, - неожиданно рассудительно пробормотал воевода. - Был бы бабой, враз все выложил, а тут... Не гони, дай самому немного размыслить...

- Одна голова - хорошо, а две - лучше...

- А три - так и Змей Горыныч получится!.. Чего пристал, как банный лист к этой самой... к полку банному... Змей, змей... Об змее он тоже сказывал. Объявился, мол, тут, змей огненный, к городу подбирается, селения окрестные жжет...

Алешка поначалу не понял, а потом честно разинул рот.

- А еще этот... как его... волк... волко... волко... тьфу ты, пропасть, как же его?.. волкодлак, вот!.. Да братья-разбойнички мертвые пошаливают. Хотел?.. - Воевода неожиданно достал из сапога деревянную ложку и протянул Алешке. - На, хлебай, чего спрашивал. Только мимо рта не пронеси. Не хочешь? - Он сунул ложку обратно. - Вот то-то и оно...

- Да ты погоди, погоди, - Алешка помотал головой. - Ты тут такого наговорил, на козе кривой не объедешь. Давай-ка по порядку.

- Так я тебе и говорю по порядку! Как сам понял. В ляхах все дело. Они с тех пор, как у них города отняли, зарятся их обратно возвернуть. Рати опасаются, потому и призвали на помощь чаровников, по-нашему - волхвов. Золота, наверное, не меряно посулили. Те и расстарались. Всякую пакость, какая ни на есть, насылают. Людишек пугают да бьют. Вы, мол, князю киевскому предались, посмотрим, как он вас оборонит. А ежели не оборонит, милости просим обратно к нам. Примем, как родных, и все старые обиды, само собою, побоку. Ну а коли нет - не будет вам ни мира, ни покою. Всех, сколько есть, вчистую изведем. И князю киевскому, ежели сунется, накостыляем.

- И чего?.. - для порядку спросил Алешка.

- Чего-чего... Мне посадник как сказал? Прежде вся река ладьями была забита, сеть бросить некуда, а нынче - глянь, много ли увидишь? Потому, боятся шибко гости, не особо на торг поспешают...

- Волхвов этих самых боятся?

- Не то, чтобы их самих... Их, правду сказать, то ли видели, то ли нет... А вот змея огненного многие видали. Издалека, конечно. Ползет это окаянство по лесу, далеко его видать, чешуя огнем горит, пламя из пасти до самого неба подымается. Где проползет - там только земля горелая и остается... Говорят, она после этого даже зерно родить перестает... Оборотень еще объявился. Днем человеком шастает, где угодно встретишь - и не подумаешь, кого встретил, - а по ночам в волчищу огромадного перекидывается, да такого - ни меч его не берет, ни стрелы. Отскакивают от шкуры, что желуди. Коли встретит кого, пусть даже и на телеге, враз пополам перекусит...

- Вместе с телегой, - буркнул Алешка.

- Чего? - не понял воевода.