Как кость в горле – тут, там и поперёк

По пути домой она зашла в «Румяные Пышечки», проверить как обстоят дела. Обстояли дела так себе. Чтобы и дальше не расстраиваться, второе лицо заведения взяла отгул не на день, а до конца недели, решив устраниться от тамошних проблем и посвятить всё свободное время самокопанию и оплакиванию давно минувшей весны её юности. На выходе она чуть не влетела в Полуторную Ма… Начальница мало походила на прежнюю себя.

Нет, конечно, очертания её грандиозной фигуры было сложно спутать с чем-то (или кем-то) другим. Вот только выглядела Ма какой-то… съёжившейся, и даже… усохшей. По крайней мере, внутренне. Обычно она представала добродушной великаншей, всегда готовой громогласно рассмеяться. Заставшим её веселье было так же трудно воздержаться от улыбки. Но, была и другая сторона владелицы «Пышечек», которая проявлялась гораздо реже. Раньше.

Депрессия и хандра стали одолевать Полуторную Ма всё чаще и чаще. Приступы продолжались всё дольше; она запиралась в своём кабинете и не показывалась оттуда, бывало, по паре-тройке дней. Нынешний случай на безоговорочный рекорд не тянул, но работницы заведения перепугались не на шутку. Теперь и Жабья Отрыжка струхнула при виде начальницы, особенно уловив нездоровый блеск в её глазах.

– Я отпускаю тебя до конца недели, как ты и просила, – надтреснутым голосом произнесла Ма – но сначала зайди в мой кабинет, надо кое-что обсудить.

Лишившаяся дара речи заместительница лишь сглотнула и молча кивнула головой, уступая коридор могучей фигуре. Никто, даже пребывая в состоянии аффекта, не рискнёт начать движение не убедившись в том, что Ма не размажет его по стенам славного заведения. У тех, кто знал Полуторную ближе складывалось впечатление, что та имеет своё собственное гравитационное поле. Оказаться в котором предвещало высокую травмоопасность и риск для самой жизни несчастливца.

Путь до кабинета показался Рыжке неправдоподобно долгим, и она пожалела, что решила зайти в бордель.

«Надо было сразу идти домой» – внутренне стонала Жабья Отрыжка, семеня по роскошному ковру и уныло пялясь в спину начальнице.

***

– Заходи, – всё тем же неестественным тоном произнесла Ма – только не пугайся, прошу.

Её слова возымели над трусливой Рыжкой обратный эффект, и заместительница с трудом поборола дрожь. Сглотнув, она отважилась заглянуть в дверной проём. Увиденное в святая святых дома земных наслаждений произвело на неё неизгладимое впечатление.

В просторном помещении (в ином Полуторная Ма чувствовала бы себя неуютно), везде, куда бы ни падал взор, возвышались перекошенные башни из книг, рукописей, стопок бумаг, склянок с чернилами, гусиных перьев и прочих письменных принадлежностей. Но не это обескуражило Жабью Отрыжку.

Её вниманием завладела не менее впечатляющая конструкция из блюд, тарелок и подносов, а также столовых приборов, которые уже долгое время находились в заточении в кабинете Ма. Большая часть яств, которые она требовала по нескольку раз на дню, осталась нетронутой. По каким-то причинам владелица «Румяных Пышечек» с ними своевременно не разделалась. Зато теперь ими наслаждался рой мух, не сумевший избежать такого соблазна. Попал он сюда, судя по всему, через открытое окно во двор. Впрочем, чтобы победить стоявший вокруг запах немытого жаркого тела, пыльных книг и испортившейся еды, одного такого окошка было недостаточно.

Рыжка почувствовала слабость в ногах и собралась уже лишиться сознания, как резко хлопнувшая у неё за спиной дверь привела заместительницу в чувство.

Широкими шагами Ма двинулась к своей подчинённой, которой показалось, что на неё ринулся обезумевший дракон, защищающий свою гору сокровищ. Она попятилась и привалилась к одной из книжных башен, глотая затхлый воздух. Рыжка в очередной раз приготовилась отключиться, но из блаженного забытья, в которое она вот уже почти провалилась, её выдернула всё та же заботливая начальница.

– Послушай, я не спятила! – выпалила Полуторная Ма в лицо заместительницы, стиснув медвежьей хваткой её тощие плечи и всем своим видом демонстрируя обратное – понимаешь, у меня было время! Я всё поняла! Все эти, мать их, годы!..

Жабья Отрыжка молилась всем богам, призывая оградить от рехнувшейся горы мяса, сотрясающей её бренное тело наподобие погремушки, и обдавая лицо второго лица «Пышечек» зловонием давно не чищенных зубов (полость рта также осталась без должного внимания).

– Понимаешь, всё зря! Все эти долгие годы здесь – они напрасны! Я была рождена не для этого! – в отчаянии Полуторная Ма довольно резко поставила на ноги Рыжку, голова которой уже начала запрокидываться назад.

Подобное обращение вернуло силы испуганной заместительнице, и она заняла относительно устойчивое вертикальное положение.

– Помнишь печальную историю моего студенчества? О проваленном экзамене и остальном?

Рыжка заставила себя кивнуть. Она решительно не понимала куда заведёт этот странный монолог. Для осмысленного диалога Жабья Отрыжка чувствовала себя ещё слишком слабой.