Как ломали замок границы

Советское руководство пыталось надавить на японцев, требуя немедленно вернуть самолёт вместе с лётчиком. При этом грозили прекратить экономическое сотрудничество. Угрозу выполнили, хотя кто от этого пострадал больше — вопрос спорный. Самолёт японцы через пару месяцев отдали и выставили счёт в 40 тысяч долларов за стоянку и обслуживание. Платить, конечно, никто не стал, но осадок в отношениях остался надолго.

Тогдашний директор ЦРУ Джордж Буш-старший уже сказал и о побеге, и о «крупной разведывательной удаче», а в Москве вовсю разворачивался пропагандистский театр: в столицу привезли жену беглеца и его мачеху, которые слёзно молили его вернуться, называя патриотом, любящим мужем и сыном. И при этом авторитетно заявили журналистам, что он «будет помилован, даже если допустил ошибку». Официальный представитель МИДа поддакнул: «соответствующие официальные гарантии были даны компетентными советскими органами».

Но гарантии были совсем другие. Некоему Садовникову (агенту КГБ под дипломатическим прикрытием) в США разрешили встретиться с Беленко. Тот сказал перебежчику: «Правительство знает, что вы сбились с курса, вас заставили совершить посадку, а затем применили наркотики. Я пришел, чтобы помочь вам вернуться домой к любимым жене и сыну». Летчик его прервал: «Не нужно меня агитировать. Я прилетел в Японию добровольно». Тогда агент шепнул на прощанье: «У нас предателей не любят. Рано или поздно мы тебя найдем».

Через некоторое время в нашей печати появилось сообщение, что-де перебежчик погиб в автокатастрофе. Потом Беленко вспоминал встречу в США с нашим космонавтом Игорем Волком: «Он говорит: „Ты же вроде бы умер!“ — Я ответил: „Не так быстро“. КГБ распространил слухи о моем убийстве, чтобы отбить охоту у других».

И хоть катастрофы не случилось, зато до сих пор остаётся в силе решение Военной коллегии Верховного суда СССР, заочно приговорившей беглеца к расстрелу.

В интервью корреспонденту «Голоса Америки» Беленко сказал: «Дайте мне десять минут эфирного времени, и через неделю будет ещё как минимум шесть самолётов». При этом речь не шла о рекламе мира капитала: лётчик всего лишь хотел посоветовать, как обойти советские радары и добраться до ближайших японских аэродромов.

Однако в этом ему отказали, потому что такая массовость могла обернуться серьёзными расходами для американских налогоплательщиков. И без того в том же 1976-м после Беленко из СССР и Сирии на советских самолётах улетели три лётчика, в том числе Валентин Зосимов, о котором мы ещё поговорим отдельно. Кроме того, переманивать к себе граждан других стран — не в американских традициях. Не зря же таким радиостанциям, как «Голос Америки» и «Свобода», было предписано не провоцировать свою аудиторию к бегству из соцлагеря и не позволять удачливым перебежчикам давать практические советы.

В Америке советскому человеку, каким Беленко и был, предстояло ещё одно серьёзное испытание. Дело в том, что из общества победившего социализма он попал в мир капитала с множеством известных нам в то время пороков. И они обрушились на него в полной мере с первых же дней. Если нас уже давно не удивляет изобилие товаров в магазинах, то в 1976-м такое зрелище могло с непривычки шокировать. Вот что он потом рассказывал: «Первое посещение супермаркета происходило под присмотром людей из ЦРУ, и я думал, что это была инсценировка. Я не верил, что этот магазин может быть настоящим. Мне казалось, что раз я необычный гость, то они могли меня разыграть. Ведь это было такое красивое просторное здание с невероятным количеством товаров и без очередей! …Впоследствии я понял, что супермаркет настоящий.

В России трудно было найти хорошие консервы, я ежедневно покупал самые разные консервированные продукты. Однажды приобрел с виду обычную баночку и поджарил её содержимое с картошкой, луком и чесноком — получилось вкусно. Наутро приятели сказали мне, что я съел куриные консервы для кошек… Но они оказались лучше тех, что у нас делали для людей!»

Первым делом лётчику хотелось узнать, как живут коллеги, и он попросил две вещи: посмотреть американскую авиабазу и побывать на борту авианосца. Но только чтоб без показухи, а как на самом деле. И вот он уже на авиабазе ВВС «Ленгли». Потрясли не только неформальные отношения рядовых, сержантов и офицеров друг с другом, но и бытовые условия: в коттеджном посёлке авиабазы обитали рядовые вместе с семьями. Сравнивать с дальневосточными бараками за колючей проволокой, по 50—60 человек, где самоубийства были не редкость, даже не хотелось. Неизвестно, знали ли об этом американцы, но вот что касается внутреннего устройства советских «мигов», окутанного тайной для наших же лётчиков, ему охотно показали пачку фотографий на эту тему.

После увиденного он лишь сказал: «Если бы в моём полку поглядели хоть пять минут на то, что я видел сегодня, началась бы революция».