Читаем Как мера и красота скажут полностью

Так же скромно и просто выглядит церковь внутри: бревна стен самой церкви, алтаря и придела протесаны, потолки набраны из коротких досок «в елку» по балкам (галерея потолка не имеет). Скамьи с подзорами для отдыха молящихся, клиросы, полочки - вот, пожалуй, и все декоративное убранство церкви. Главным компонентом ее интерьера были иконостасы. Иконостас в приделе состоял из ряда «местных» икон и небольшого ряда «праздничных». Он полностью утрачен при неоднократных переделках. От иконостаса самой церкви сохранилось всего несколько разновременных икон (большей частью XVII века) и расписные тябла. Они реставрируются и по окончании работ будут установлены на прежнем месте.

Крыльцо Курицкой церкви.

Курицкая церковь производит большое впечатление простым и четким силуэтом, цельностью и собранностью своих форм. Если одним из главных критериев красоты у древнерусских зодчих являлась высота строения, то к Курицкой церкви этот критерий применим в полной мере. Низкие и широкие прирубы, расположенные как бы у подножия основного объема, подчеркивают его устремленность вверх через постепенно уменьшающиеся четверик и восьмерик.

Стоящая на безлесном берегу озера Успенская церковь с ее четким силуэтом играла роль маяка для местных рыбаков. На новом месте она также хорошо обозревается с дальних расстояний.

Шатровые храмы, основу которых составляет система восьмерика на четверике, - явление в русской архитектуре обычное, и Курицкая церковь в этом отношении не является исключением. Несколько необычны ее прирубы, охватывающие четверик с трех сторон. В архитектуре севера они широко распространены при иных вариантах плана, например при крещатом. Прирубы же в церквах такого плана, как Курицкая, более известны в ближайших провинциях Новгорода.

Подобная церковь стояла когда-то в Зимогорье, недалеко от Валдая. О ней можно судить по рисунку иностранного путешественника Августина Мейерберга, сделанному в 1661 году (опубликован в 1903 году в альбоме «Виды и бытовые картины России XVII века»).

Вторым новоселом музея деревянного зодчества стала Никольская церковь из деревни Тухоля Крестецкого района, перевезенная в 1966 году.

Совсем недавно она стояла над крутым обрывистым берегом речки Ниши, окруженная высокими густыми елями. Новое ее место под сенью вековых сосен не менее живописно и уютно.

Точная дата этой постройки неизвестна. Есть упоминание о том, что Иван III по пути в Новгород в 1477 году останавливался «у церкви Николы в Тухоле». Через Тухолю тогда проходила Яжелбицкая дорога на Москву. Второе упоминание Тухоли в документах датировано 1537 годом. Однако постройка того времени до нас не дошла. Она или сгорела, или, как обветшавшая, была разобрана. Существует предание, записанное исследователями в прошлом столетии и бытующее среди старожилов и поныне, согласно которому сохранившаяся церковь была перевезена в Тухолю из села Усть-Волма в XVIII веке. У нас нет оснований опровергать эту легенду. Если основные объемы строения, его формы и детали по своему характеру могут быть отнесены к XVII веку, то нижние венцы, срубленные из более толстых бревен, не так тщательно обработанные и менее обветренные, вероятно, и следует считать добавлениями XVIII века. На западной стене трапезной имеются врубки от древнего, одновсходного, крыльца с простой односкатной крышей и врубки более позднего, двухвсходного, крыльца, построенного после того, как пол церкви подняли над землей, добавив в нижней части сруба несколько венцов.

В XIX веке церковь подверглась перестройке. Все сооружение снаружи и внутри обшили тесом, переделали потолки, главку, разобрали крыльцо, ликвидировали стену, отделявшую церковь от трапезной, расширили почти все оконные и дверные проемы. Со всех четырех сторон постройку опоясала глухая галерея на столбах с дощатой обшивкой, а над западной частью соорудили еще небольшую звонницу с четырехскатной крышей. Памятник оказался как бы в футляре позднейших наслоений. Его архитектура изменилась до неузнаваемости.

Со временем примитивная конструкция галереи стала разрушаться, и за нею открылась древняя основа строения. Но памятник из-за плохой кровли настолько обветшал, что была опасность полной его утраты. Рушившиеся части поздних обстроек наносили повреждения срубу. Только перевозка Никольской церкви на территорию музея предотвратила ее разрушение.

В настоящее время церковь полностью реставрирована в формах XVII - XVIII веков. Она представляет собой небольшую клетскую постройку, образованную тремя квадратными в плане срубами, расположенными по продольной оси: малый сруб - алтарь, средний - собственно церковь и большой - трапезная. Трапезная и алтарь примерно одинаковы по высоте, имеют повалы и перекрыты простейшими двухскатными крышами. Средний сруб - собственно церковь - намного выше трапезной и алтаря. Примерно на девятиметровой высоте на него поставлен другой сруб, суженный с боков и увенчанный такой же двухскатной кровлей, но более высокой и крутой. С севера и юга в месте перехода одного сруба в другой устроены небольшие кровельки - полицы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура
Петербург: вы это знали? Личности, события, архитектура

Знали ли вы, что в Петербурге жил брат французского революционера Марата? Чем примечательна дама, изображенная на одном из лучших портретов кисти Репина? Какова судьба продававшихся в городе мумий? Это лишь капля в море малоизвестных реалий, в которое будет невероятно интересно окунуться и обитателям Северной столицы и жителям других городов.Эта книга – сборник популярно написанных очерков о неизвестных или прочно забытых людях, зданиях, событиях и фактах из истории Петербурга.В книге четыре раздела, каждый из которых посвящен соответственно историческим зданиям, освещая их создание, владельцев, секреты, происходившие в них события и облик; памятным личностям, их жизни в городе, их роли в истории, занимательным фактам их биографии; отдельный раздел в честь прошедшего Года Италии отведен творчеству итальянских зодчих и мастеров в Петербурге и пригородах и четвертая часть посвящена различным необычным происшествиям.Издание отлично иллюстрировано портретами, пейзажами, рисунками и фотографиями, а все представленные вниманию читателей сведения основаны на многолетних архивных изысканиях.

Виктор Васильевич Антонов

Скульптура и архитектура / История / Образование и наука
Помпеи и Геркуланум
Помпеи и Геркуланум

Трагической участи Помпей и Геркуланума посвящено немало литературных произведений. Трудно представить себе человека, не почерпнувшего хотя бы кратких сведений о древних италийских городах, погибших во время извержения Везувия летом 79 года. Катастрофа разделила их историю на два этапа, последний из которых, в частности раскопки и создание музея под открытым небом, представлен почти во всех уже известных изданиях. Данная книга также познакомит читателя с разрушенными городами, но уделив гораздо большее внимание живым. Картины из жизни Помпей и Геркуланума воссозданы на основе исторических сочинений Плиния Старшего, Плиния Младшего, Цицерона, Тита Ливия, Тацита, Страбона, стихотворной классики, Марциала, Ювенала, Овидия, великолепной сатиры Петрония. Ссылки на работы русских исследователей В. Классовского и А. Левшина, побывавших в Южной Италии в начале XIX века, проиллюстрированы их планами и рисунками.

Елена Николаевна Грицак

Искусство и Дизайн / Скульптура и архитектура / История / Прочее / Техника / Архитектура
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.

Марк Григорьевич Меерович

Скульптура и архитектура