Как можно быть язычником

Для Хайдеггера существование как таковое (Sein) неотделимо от человека как конкретного существования (Dasein). Это существование, которое «находится в истории» так, что является «временным в глубине своего существования», единственное «существо», не совпадающее с суммой или последовательностью других существ, единственное «существо», находящееся по-настоящему в себе, обладает характером, который очерчивают четыре определения: оно является постоянством по отношению к становлению, вечно тождественным по отношению к видимости, существующим по отношению к мысли и должным, но ещё (или уже) не осуществленным по отношению к проекту. «Постоянство, тождественность, существование, запроектированностъ — все эти слова говорят по сути своей об одном: постоянном adestance». Но хайдеггеровское существование не является Богом — в противном случае оно было бы высшим «существом», — так же как оно не является простой совокупностью существ. Оно является существованием, которое не может обойтись без человека, как и человек не может обойтись без него. Повторим ещё раз, что по сути дела только человек может задавать себе вопросы о существовании, только он является субъектом пережитого опыта, который достигает своей истины посредством понимания истины существования. Именно поэтому вопрос о существовании является основополагающим вопросом, вопросом, необходимым для «пробуждения духа» — духа, которому без конца угрожают «раздражение» и «непонимание». Мысль существования рождается из его вопрошания — из вопроса «почему существует что-то помимо ничто?», в то время как для христианской веры подобный вопрос «немыслим», потому что Бог представляет собой априорный ответ на него, «ответ», который ретроспективно препятствует постановке вопроса. Задаваться вопросами о существовании означает в то же время задаваться и вопросами о нашем собственном существовании в истории. Таким образом, это означает и задаваться вопросами о природе и личности человека. Онтология, метафизика и антропология связаны между собой. Именно поэтому Хайдеггер говорит: «Только на основании истины существования возможно размышлять о сущности священного. Только на основании сущности священного должно размышлять о сущности божества. Только в свете сущности божества можно размышлять и говорить о том, что обозначается словом Бог» («Письмо о гуманизме»).

Убийство Бога не было неожиданностью. Он сам сознательно пошёл на смерть. Христианство является само по себе его отсутствием: нигилизм представляет собой не его противоположность, а, напротив, логический результат. Ницше прекрасно показал, что смерть Бога явилась неизбежным следствием смерти действительного, за которую несёт ответственность иудео-христианский дискурс. («Не говорить более о действительном, а повторять условные понятия, значит препятствовать изучению существования, изгонять существование оттуда, где власть побуждает волю», — подчёркивает Пьер Будо). Нигилизм является следствием постепенного раскрытия учения, которое поместило центр тяжести жизни за пределы действительной жизни и постепенно разоблачило себя как таковое: «Когда жизненный центр тяжести переносят из жизни в «потустороннее» — в ничто, то тем самым вообще лишают жизнь центра тяжести» (Ницше, «Антихрист»). Точно так же, как логический анализ языка, доведённый до своих крайних пределов, приводит к отказу от любых форм языка, так же и, по словам того же Ницше, «вера в категории разума является причиной нигилизма». Процесс проходил в два этапа. На первом этапе иудео-христианское единобожие постаралось «демистифицировать», десакрализоватъ мир, на втором, вследствие этого, оно стало жертвой того самого процесса десакрализации, который оно запустило. Мир, лишённый понятия священного, более не может выносить какую бы то ни было веру. Крушение христианства как действительно переживаемой коллективной веры является самокрушением, неизбежность которого вызвана той переоценкой ценностей, полный расцвет которой мы наблюдаем сегодня. История «западной» метафизики есть история постепенного стремления христианства к ничто.