Как мы бомбили Америку

Я молниеносно выполнял просьбу. Наполнял стакан колой, прижав его одной рукой к гашетке автомата, другой – отковыривал от куба мороженого пару шариков специальной ковырялкой и накладывал его в вазочку. Затем капал сверху мятный сироп, облизывал пальцы и выдавал заказ Джерри.

– Спасибо, Алекс. – Джерри подмигивала мне, как певица Мадонна подмигивает в своих клипах молчаливым латиноамериканским мачо.

В другой раз приходила Сара, необъятная негритянка-хохотушка. Ее я прозвал Женуарией в честь героини сериала «Рабыня Изаура».

– Шримс коктейль дарл бэйби лав гад демет щит, – нараспев просила Женуария, задыхаясь от собственной тучности и кухонной жары. Мысленно очистив фразу Женуарии от ругательств и ласковых слов, я обнаруживал, что ей нужна всего лишь закуска из креветок. Я сыпал лед в металлическую вазочку, накрывал его крышкой-решеточкой, укладывал поверх лист салата, затем соус и четыре толстенькие промытые креветки. Поначалу я плохо промывал креветки, забыв вычистить кишки, которые у креветок на спинке.

– Алекс, ты хочешь распугать наших клиентов? – спросила Олимпия, которая по вечерам работала поварихой. Она показала, как правильно чистить этих гадов. Сначала следует отодрать лапки. Затем поддеть ногтем панцирь и содрать кишки.

Но вернусь к Женуарии. Кроме креветок ей обыкновенно требовался кусок чизкейка. Я доставал из холодильника коробку с пирогом и отрезал ломоть. Тряс баллон со сливками и пшикал сверху. Горку белой пены я аккуратно пришлепывал вишенкой.

– Дай облизать, – услышал я голос Женуарии, выполняя заказ впервые.

– Сори? – Я часто переспрашивал, хоть знание английского у меня и улучшилось, но многое я еще недопонимал.

– Нож, дай лизнуть твой нож, – Женуария указала пальцем для убедительности.

– Мой… нож… на… – Ничего не понимая, я протянул ей нож. Лишь когда негритянка с наслаждением провела розово-шоколадным языком по широкому лезвию, щедро испачканному чизкейком, я врубился.

– Теперь понял? – Она усмехнулась, протягивая мне обратно абсолютно чистое, сверкающее лезвие..

– Ага.

– Обещаешь дать мне полизать нож, когда я попрошу?

– Обещаю.

– Моя белая умничка.

Женуария удалилась. Я был настолько поражен, что забыл отметить на специальном бланке заказа выданный чизкейк. При ревизии, проведенной донной Розой, данные не сошлись, и стоимость куска вычли из моей зарплаты.

В самые горячие часы кухня превращалась в кочегарку крейсера «Варяг» во время последнего сражения. Все носились как угорелые. Пот лил градом. Иногда Кис, работавший в «Вестминстере» посудомойщиком, зашивался и на ползущей к моечной машине резиновой ленте скапливались горы грязных бокалов с отпечатками губ и тарелок, заполненных обглоданными мясными костями и опустошенными панцирями морских гадов. В такие моменты я приходил на помощь. Вытряхивал объедки в бак, расставлял тарелки по специальным ящикам и загонял в клокочущую посудомойку. Когда открывался ее люк, оттуда валил пар, а по стенкам ползли капли кипятка. Через пару минут я доставал ящики с вымытой посудой с другой стороны машины. Отмытые от грехов и всего земного тарелки жгли пальцы. Я сортировал их и расставлял по полкам, где они ждали нового появления на свет, чтобы снова наполниться пищей, чтобы быть вожделенными и аппетитными, а потом небрежно отодвинутыми пресыщенной рукой. И так до скончания веков, пока неловкий официант не перевернет поднос на кафельный пол.

Я выполнял все поручения Бельмондо и Олимпии. Бегал в комнату-холодильник, где хранились дорогостоящие продукты типа тортов, мяса, морских гадов и пива. Приносил лед из ледогенератора. Он грохотал, выплевывая из своего жерла очередную партию кубиков. Это всегда случалось неожиданно, будто ледогенератор желал меня напугать.

После закрытия ресторана я тщательно протирал тряпкой все поверхности из нержавейки, которые меня окружали. Я мыл пол на кухне, сгибаясь, как раб. Бельмондо научил меня делать это правильно. Когда орудуешь шваброй, не надо наклоняться, спина будет болеть. Закончив уборку, мы на пару с Кисом выносили баки с мусором и выволакивали тяжеленные тюки грязных скатертей. День завершался чисткой коврового покрытия в зале. Олимпия отодвигала стулья – я елозил пылесосом. Юкка терпеливо поджидал меня, подсчитывая чаевые.

Семья