Как мы бомбили Америку

Мы плелись обратно мимо горящего крыла мотеля. Пожарные рвали крючьями двери комнат и направляли внутрь плюющийся пеной брандспойт. Одна из дверей не поддавалась, мы остановились посмотреть. Эта была комната триста семь. Но вот бравые молодцы справились и с ней.

Мы переоделись в одежду, в которой прибыли сюда два месяца назад. Больше нас ничто не держало. Мы пошагали к автобусной станции. Транспорт на Нью-Йорк с пересадкой в Балтиморе отходил через полчаса.

Гуд бай, Америка

Город стал другим. Тротуары, окна, автомобили покрывал слой серой липкой пыли. Господь вытряхнул свой пылесос прямо на Манхэттен.

– Пепел, – сказал Юкка, проведя пальцем по каменному карнизу.

Пепел забивался в нос, разъедал глаза, скрипел на зубах. Запах тоже изменился. Пахло пережаренным бифштексом.

Устроившись в хостеле «Одиссей», мы отправились слоняться по городу. Лица прохожих изменились. Уверенность сменилась испугом, сосредоточенность растерянностью. Кварталы вокруг бывшего мирового торгового центра были оцеплены. Но уже из Сохо виднелась гора дымящихся обломков, напоминающая вулкан. Повсюду работали уборочные машины. Казалось, мертвеца спешно пытаются загримировать под живого. Швейцары усердно смывали гарь перед подъездами, но серые хлопья слетались снова.

Эти хлопья напомнили день, когда меня бросила девушка. Тогда я сгреб все свои бумаги, сохранившиеся школьные тетради и журналы, вынес во двор и поджег. Среди прочего в кипе оказалась и отцовская коллекция репродукций из «Огонька». Та, которая в десять лет перешла ко мне и которую я забросил.

Вермееры, Брейгели, Репины и Врубели морщились в пламени, серели, вспархивали в небо и улетали за деревья. Мелькнула картинка с тонущей княжной… Огонь столкнулся с водой, картинка зашипела и превратилось в прах. Княжна избавилась от страданий. Через пять минут с коллекцией было покончено, а я испытывал сладкое чувство пустоты от уничтожения чего-то родного.

– Я маме обещал лифчик купить, – сказал Юкка. – Пройдемся по магазинам?

Юкка отнесся к выбору лифчика очень тщательно. У него была памятка с размером и бумажный сантиметр из Икеи. Юкка измерял лифчик за лифчиком, зачем-то прикладывал к себе, смотрел на свет, щупал чашечки и проверял застежки до тех пор, пока не остановился на варианте из черных и зеленых кружев с увеличивающим эффектом.

– Как считаешь?

– У меня, кажется, встает. Элегантно, модно и практично. Возьму своей такой же, у моей тоже вроде грудь немаленькая.

Девушка, рассматривающая кофточки в отделе напротив, отвернулась, пряча улыбку. Уж больно смешно мы выглядели, придирчиво рассматривая здоровенные лифаки. Делаешь хорошее дело – выглядишь смешно, делаешь гадость – выглядишь обаятельно.

– На зубы все равно не хватает, придется еще копить. А лифчик вот он. Нельзя же без подарка приехать, – рассуждал Юкка, когда мы выходили из магазина.

И вот уже такси везло нас в аэропорт. По Девятой, по Сорок Третьей, через Пятую, Бродвей и Мэдисон-авеню. Теплый и прозрачный свет сентябрьского солнца согревал стены домов, позеленевшие от времени бронзовые карнизы, пышную резьбу капителей, лица черномазых бродяг, выкрикивающих безумные пророчества. За окнами первых этажей, выстроившись в ряд, сотни мужчин и женщин топтали уползающие из-под ног беговые дорожки. Сотни мужчин и женщин ели лапшу, суши и бургеры, сидя вдоль стеклянных стен. Сотни мужчин и женщин сидели, погрузив руки в маникюрные ванночки, замерли, ожидая, когда надетые им на головы цилиндры высушат волосы. Сотни манекенов в свадебных платьях и фраках держались рука об руку.

Кварталы одинаковых, будто по клеточкам расставленных, маленьких серых домов Бруклина сменились кварталами серых надгробий.

Мы покидали этот великий и прекрасный город, которому так идет осень. Эту страну, в которой у меня однажды родится ребенок. Интересно, это будет мальчик или девочка? Кем будет мать? Какая женщина захочет, чтобы ребенок был похож на коротко стриженного шатена, ростом выше среднего, с карими глазами и не слишком высоким IQ? Как сложится его жизнь?..

Когда я сдавал сумку в багаж, таможенница отобрала у меня маникюрные ножницы. Запаниковавшие после гибели «Близнецов» американские службы безопасности решили, что я проберусь в багажное отделение, отыщу среди своего барахла ножнички и перережу глотку пилотам и пассажирам.

– Сэр, мы вернем вам ножницы, когда вы приедете в следующий раз, – напутствовала меня таможенница.

Через час самолет взлетел. Внизу лежал Манхэттен. Гранитный узор города украшали бирюзовые вкрапления бассейнов. Центральный парк смотрелся зеленым ковриком среди камней. Серая клякса на месте «Близнецов» походила на рану, которую лечили тысячи муравьев на бульдозерах и экскаваторах.

Летнее путешествие закончилось вместе с юностью. Мир взрослых встретил нас пожарами и смертью. Обратно билеты не продавались.