Как мы читаем. Заметки, записки, посты о современной литературе

Для примера не будем крутить «НОСом», возьмем самую стабильную, державную премию с 15-летним стажем – «Большую книгу». В этом году из 12 произведений, ставших победителями (обещал организатору БК не называть это «шорт-листом»), 8 – «Редакции Елены Шубиной». Еще раз: в 140-миллионной стране две трети книг, объявленных авторитетным жюри самыми важными, издано одной Редакцией. Со времени появления РЕШ ее представительство в победном списке БК всегда составляет 40–65 %.

Предвижу накопившееся возмущение – ну вот, как только кто-то хорошо работает, так сразу «хейтеры-завистники», вы что, в премиальный процесс процентные нормы вводить предлагаете? Нет, я лишь предлагаю задуматься и поговорить об этом феномене.

Сама Елена Даниловна – высококлассный профессионал, и собранный ею коллектив слаженно работает. Но это, на мой взгляд, лишь один из факторов такого успеха. Обратим внимание на год создания РЕШ, выросшей из отдела современной прозы издательства «АСТ». 2012-й – именно тогда по принципу «Горца» («должен остаться только один») произошло слияние-поглощение двух крупнейших издательств России – «Эксмо» и «АСТ». С тех пор к появившейся в итоге суперструктуре периодически возникают вопросы у конкурентов, однако ФАС их отметает. И ситуация с монополизацией рынка не изменилась. Таким образом, если честно, история с РЕШ является еще и проекцией ситуации с ИГ «Эксмо-АСТ» на сегмент современной русской прозы. «Редакция Елены Шубиной» имеет в данный момент уникальные, не доступные для других возможности подбора, издания и продвижения авторов. Но что же плохого в таком монополизме, если эта редакция действительно хорошо работает? – скажет кто-то.

Объясняю. Да, коллектив РЕШ силен. Но его сила также – и в слабых возможностях остальных. Да, Редакция умеет находить авторов. Но и авторы счастливы быть издаваемыми именно здесь, потому что это надежно, стабильно – беспроигрышно. Плюс замечательный руководитель. Шубина – хороший человек, и человек с хорошим вкусом. Но она человек, и она со своим вкусом. А условия недостаточной конкуренции как на профессионала, так и на возглавляемую им структуру действуют не лучшим образом.

Евгения Коробкова в ЛК[23] огласила (ну не выдумала же) историю одного писателя, «издающегося в том же издательстве»: «Как возмущенно рассказывал этот автор в частной беседе, одним из условий поездки на зарубежную книжную ярмарку было – пиарить перед журналистами „Зулейху“ и на вопросы, „что посоветуете почитать“, – со всей дури советовать Яхину. „И это при том, что я ее никогда не читал и после такого даже и не подумаю“, – рассказывал мне этот писатель»[24].

История эта никакой реакции, хотя бы на манер «пропавших ложечек», не вызвала, а зря. После нее несколько иным взглядом смотришь на многочисленные интервью в платонически-любовном литературном треугольнике Служитель-Водолазкин-Яхина (готов извиниться за эту подозрительность, если она ошибочна). Водолазкин открыл рукопись Служителя и написал к ней предисловие. И он же дал Яхиной мудрый совет, что второй роман должен быть совсем не таким, как первый, после чего та поняла, как именно писать «Дети мои». Водолазкину очень нравится проза Служителя и Яхиной. Служитель и Яхина очень ценят общение с Водолазкиным, он и его книги многому их научили, особенно «Лавр».

Очень хочется верить, что это все искренние, выстраданные слова. Но вот история с неназванным писателем, не вовремя попавшаяся на глаза, не забывается. А через злой осколок андерсеновского тролля подобный «треугольник» кажется PR-приемом, причем эффективным. В читательском голосовании БК-2019 первая тройка – книги именно этих авторов (в чем-то, кстати, схожие – сентиментальный золотой стандарт сезона). Да и троица, определяемая уважаемым жюри, на 2/3 была такой же.

С учетом монопольного положения РЕШ не таким уж безобидным, а то и вредным представляется название главной из серий Редакции – «Новая русская классика». Раньше оно казалось милым интеллектуальным хулиганством, забавной игрой в «Угадай классика». Но монополизм портит милоту. «Я угадаю классика с пяти романов», «Я – с трех», «А я – с одного!». Шубина любит своих авторов. Но не слишком ли? Попадание в обойму РЕШ практически не оставляет дебютанту шанса на последующую неудачу, упрощает, спрямляет и в чем-то обессмысливает живой литературный процесс, превращая его в тепличный. «Роман поколения» > «Классное чтение» > «Новая русская классика». Game over: вы на Олимпе, вы классик и небожитель, творите – мир жаждет услышать ваше слово. Если не знаете, что сказать, не страшно – Водолазкин подскажет. И вот мы такие в «Лаврах»… (Хуже всего, что эти слова, «новый классик», слишком часто произносят уже всерьез.)