Как мы не стали бандой

Раньше таких жирдяев в «бригаду» не брали. Не требовались такие бадьи с говном совсем. Но пацанов на все дела не хватало, теперь нужны были и такие… сущие пельмени. Был бы готов действовать в нужном ключе.

Решимости Митяю хватало. А вот калорий — нет. Поэтому он все время жрал. А когда жрал, то брызгал слюной, и она нон-стоп летела во все стороны.

Еще Митяй потел и пах. В рафик они загрузились ввосьмером, и от ароматов глаза пощипывало. Сесть пришлось напротив друг друга. Митяй потащил было батончик из кармана, но, увидев недовольный взгляд Пети, дал отдых челюстям.

Радости это не добавило, поскольку теперь он решил поговорить. Отсутствие еды не сильно повлияло на количество слюны, а пользы от беседы, на взгляд Пети, и быть не могло. Митяй считал, что знает обо всем, но ни в чем не смыслил.

— Вот я вчера смотрел футбол, так какой-то Маккойст нашему Мак-Онопко насовал, кто такой этот Онопко, а вот Маккойст кто, чего я это смотрел.

— Не смотрел бы, — буркнул с соседнего сиденья Квадрат. На правах ветерана он мог одернуть любого.

Говорили, что он начинал еще в 1987 году вместе со всеми «старшими» и был в большом авторитете. И, не надеясь на благоразумие Митяя, махнул:

— Эй, Гаврила (всех водителей Квадрат называл Гаврилами), включи музло погромче.

«Ксюш, Ксюш, Ксюша, юбочка из плюша», — захлопотала из приемника Алена Апина.

Пацаны развеселились. Песня была душевной, телка, которая ее исполняла, — симпотной, а главное, фраза «полюбила рэкетира Ксюша» и вовсе ласкала душу. Припев подпевали кто во что горазд:

— Никому сегодня не давай!..

— И леща за это получай.

Настроение у всех сразу улучшилось. А главное, Митяй затих. Оно и к лучшему, слюней так точно меньше.

В былые времена Петр ушатал бы такого вывальня за один только запах. Но теперь они были вместе, одна «бригада», один кулак, одна печень. Так говорил «самый старший».

А его и других «старших» Петя теперь слушал очень внимательно.

До четырнадцати лет Кислицын очень хорошо знал про себя и свою жизнь. Школа, если повезет, то все десять классов, если нет — восемь. Техникум, институт даже может быть. Учился Петя посредственно, зато занимался боксом, и ему обещали, что если спортивные результаты будут на уровне, то тренер секции посодействует в поступлении туда, где особо учиться не надо, а спортсмены нужны.

Если не институт — то армия (когда речь заходила об этом, мать начинала переживать из-за Афгана, в который Петя непременно бы попал).

Куда точно не хотел Кислицын, так это на завод. Отец гордился тем, что пролетарий, только на собраниях, а дома без конца материл всех, начиная с завцехом. Петя не знал, что, собственно, там на заводе делается: длинное и замысловатое название сокращали обычно до «Сальника». Большинство рабочих так и жили рядом с предприятием, на окраине Москвы.

Месторасположение сыграло важную роль в судьбе соседей-сверстников Пети Кислицына. Подмосковная молодежь всегда любила пощупать на прочность москвичей. Пете и его друзьям пришлось сорганизоваться, чтобы не получать по морде каждый божий день.

Поначалу это напоминало зарницу, только без пионервожатых. Правило было простое: со своими не вяжемся, если только повод не слишком серьезный, а чужие здесь не ходят.

Оборона своей территории была бы невозможна без должной физической подготовки. В 1986–1987 годах в районе открылось сразу несколько качалок для укрепления тела и духа. Они были полуофициальными: милиция знала о них, но ничего против не имела. Качалку, в которой занимался после бокса Петя, вообще оборудовали своими руками — пацаны тягали батареи и прочий железный лом. Вадим Пепельницкий, одноклассник Пети, добыл большую фотографию Юрия Гагарина. Ее повесили на стену, и когда пришел участковый, ему сразу показали — вот, мол, в космонавты готовимся. Мент посмеялся и ушел, на прощание велев «дома не колобродить».

Одновременно появились почти легальные секции карате. Они Петю не интересовали. Как-то в спарринге за гаражами он доказал, что бокс покруче карате. Или Петя покруче своего оппонента.

Забота о физическом совершенстве и патрулирование района доконали и без того чахлую Петину успеваемость. На уроки не оставалось ни времени, ни желания. Впрочем, от него ничего в школе уже и не ждали: Петя должен был дотянуть до восьмого класса, сдать с помощью учителей выпускные экзамены и отправляться куда угодно. Желательно было при этом не перебрать с приводами в милицию.

В 1988 году «сальники» стали существенной уличной силой. В их владения другие банды уже и не пытались соваться, а одиночки забредали исключительно на свой страх и риск. Теперь уже «сальники» путешествовали по Москве и пробовали Перово или Выхино на жим-жим.

Дрались с такими. Прессовали неформалов за непотребный внешний вид. Впрочем, идеологии, как, к примеру, «любера», «сальники» не исповедовали. Несколько хоть и «металлистов», но нормальных парней, живших рядом с заводом, пользовались всеми привилегиями местных жителей. К тому же они добывали музло, под которое было круто качаться. Для души оставалась «блатняжка».