Как нам живётся, свободным? Размышления и выводы

Выхолощенное содержание понятия, к большому сожалению, не становится поводом отойти от него, расстаться с ним. Происходит всё наоборот. Ведь фетиш будто бы служит добру. А раз так, отношение к нему устанавливается терпимое или даже благосклонное. Для массового сознания он привлекателен.

В результате свобода слова, как целое, принимается в «пользование» в виде некоего благодатного символа или, лучше сказать, — идеи. Хлопот с нею не возникает, из-за чего, как уже говорилось, заканчивают тем, что принимают её на веру — как абсолютную величину.

Идеей подобного ассортимента может быть самая расхожая мысль или утверждение, и они оказываются в поле зрения каждого, хотя каждому не обязательно фиксировать на них своё строгое внимание.

Если мы и сталкиваемся с ними, то чаще — по́ходя, между разными делами или в состоянии своей рассеянности или расслабленности. Докапываться до сути особой охоты ни у кого нет. Ведь «этого» всегда много. Однако, будучи усвоено как абсолютное, оно очень коварно, так как способно ввести в большой обман.

К примеру, вы в очередной раз слышите фразу: «свобода слова» и у вас нет необходимости или простого желания задерживаться на ней. Фраза остаётся не тронутой знанием с вашей стороны. Вы соглашаетесь на своё равнодушие или безразличие к ней. Почти так же поведут себя многие.

Её ценность или скрытая в ней ложь должны определяться не иначе как скрупулёзным и точным исследованием, в чём, как я полагаю, мы с вами уже в некоторой доле преуспели.

Или взять такое же знакомое для всех утверждение: «спорт — это здоровье». Нередко оно выражается и в бо́льшей конкретике: «спорт — это здоровье нации».

Само по себе оно благозвучно. Опровергать его — задача сомнительная, поскольку полемика легко может увести в отрицание спорта как такового, а на это многим атлетам, как и энтузиастам и болельщикам, а также, разумеется, политикам, нашлось бы что возразить, притом ещё и не обязательно в ровной, спокойной интонации.

Тем не менее возникает вопрос.

Кто мог бы с достаточным основанием утверждать, что у спортсменов и тренеров какое-то особенное здоровье, что их жизнь, обусловленная профессией, более продолжительна, чем у людей «обычных»?

Оздоровительные и лечебные учреждения, опекающие спортсменов, располагают массой данных о заболеваниях, травмах и срывах здоровья и самочувствия, вызываемых их интенсивными тренировками и участием в соревнованиях. Ведь подчас перегрузки на таких мероприятиях просто непосильны.

Людям более приемлемо заниматься физкультурой, посещать любительские секции, когда перегрузки и возможные длительные перерывы в занятиях исключены или минимальны и не приводят к разрушительным последствиям для организма. Физкультура к тому же способствует оживлённому человеческому общению, помогает выработке добротных коллективистских интересов и вкусов, а в конечном счёте благотворно сказывается и на здоровье, и на духовном развитии каждого участника.

В продолжение этого скажем, что совсем уж абсурдной выглядит всемировая погоня за медалями и зачётными «очками».

Здесь любого атлета ждёт неизбежный надрыв, так как нормальные физиологические возможности человека во многих видах спорта на текущее время уже практически полностью исчерпаны, а введённые новые держатся в значительной части на рисковых значениях, прямо угрожая здоровью.

Тут можно упомянуть соревнования по спортивной ходьбе на «заоблачные» дистанции, которые следовало бы считать просто издевательскими. В 2002 году международный марафон с такой программой состоялся во французском городе Рубэ. Победивший там польский стайер Клапе за 28 часов прошёл 248 километров.

Раззадоренные призами, спортсмены вознамеривались было подвергнуть себя ещё более трудным испытаниям.

В той же Франции, в департаменте Верхний Рейн организаторы соглашались на проведение марафона, где его участникам предстояло помериться выносливостью на 500-километровой (!) дистанции. То есть — на ней надо было бы «торчать» свыше двух суток. Надо ли говорить, что даже для хорошо натренированных это могло обернуться плачевными «итогами», — не только ввиду проигрышей, но и по причине крайнего, трудно устранимого истощения организма…

Ещё пример бытования идеи, перерастающей саму себя: «Пушкин — это «наше всё». Знатокам, должно быть, известно, что столь высокую оценку выдающемуся имперскому поэту дал Аполлон Григорьев, тоже поэт, но уже более позднего поколения.

Предложенная им трактовка явно претендует на абсолютную истину, однако было бы ошибкой согласиться с нею.

Склоняться к этому заставляют ровные, искренние замечания о творчестве Александра Пушкина многих других мастеров словесности и культуры. Так, Салтыков-Щедрин, упоминая о его романе в стихах «Евгений Онегин», который критик Белинский называл «энциклопедией русской жизни», имел иное мнение.

Да, считал он, эта вещь производила большое впечатление на современников поэта — ввиду лёгкости стиха, но

…истинный смысл поэмы едва ли был кому доступен.

(«Пошехонская старина»).