Как нам живётся, свободным? Размышления и выводы

Вопреки хвалёной свободе слова устанавливается принцип обязательного, то есть, выражаясь проще и точнее: принудительного согласования действий каждого такого игрока. Также для них становится обязательным единое, «правильное» мнение по вопросам противодействия России.

Очень странное в этой вакханалии выкручивания рук и наказаний есть то, что возомнившие себя вершителями судеб мира подстрекатели последышей былого, гитлеровского фашизма, будто в упор не замечают, на какие грабли они наступают.

Ни в официальных заявлениях, ни в аналитике тревожных событий, происходящих на Украине, термин «фашизм» ими не используется. Взамен как из рога изобилия сыплются коммюнике, заявления и разглагольствования, где по поводу их собственных деяний сделан акцент на справедливость, гуманность, человечность и другие атрибуты общемировой этики.

Проверенный, взятый ещё из кодекса чести приём лукавого и бесстыдного осветления, облагорожения самих себя посредством апелляций к нетленным ценностям, заключённым в общечеловеческих идеалах!

В этом случае есть все основания говорить о таком заимствовании худшего в естественном праве, когда оно прямиком устремлено в абсурд. Ну а смущены ли этим сами подстрекатели? Нет, нисколько.

Объясняя свои корыстные намерения, они неустанно твердят о своей правоте, о желании повергнуть Россию ниц, причём военным способом, с тем, чтобы добиться установления нового мирового порядка — при их исключительном верховенстве над слабыми в экономическом и оборонном отношениях народами и государствами.

Останавливаясь на этом тревожном положении вещей, надо заметить, что и со стороны России также наблюдается некая неровность в её политической линии.

Объявленная денацификация Украины невнятна. Меры по её достижению пока что ограничены: в освобождаемых районах и поселениях Донбасса и на ближайших к нему территориях, кроме территорий, вошедших в состав России, создаются местные военно-гражданские администрации, полномочия которых не приведены в соответствие с необходимостью устранения устоев преступного украинского режима. Там не устранена и сохраняется возможность нового всплеска фашизации.

Что же касается территорий, опекаемых киевским режимом, то и здесь перспектива воспрепятствования этому опасному процессу также остаётся недостаточно ясной.

Что может означать установление нейтрального статуса государства, на условии которого Россия готова прекратить там свою военную операцию? При проведении голосования по этой части что-то может пойти не так. До конца ли удастся вытравить в обществе национализм, на протяжении долгих лет перераставший в его недопустимую, крайнюю форму?

Положение с упорством украинского сопротивления обязывает не медлить и с вопросом о справедливом наказании лиц и групп лиц, повинных в злодейских деяниях, имевших место как на Донбассе, так собственно и на Украине, деяниях, несовместимых с нормами международного права и человечности.

Дойдёт ли дело до создания специальных трибуналов — по аналогии с теми, какие проводились уже в ходе Великой Отечественной войны и по её завершении? Или о них одни разговоры? И почему, раз речь о киевском режиме заходит как о прямом выразителе и проводнике неонацизма, а ещё и — терроризма, Москва не ставит вопроса о судебном преследовании вожаков этой «верхушки» — включая президента Владимира Зеленского? Потому ли, что они избраны в процессе общего голосования? Но Гитлер ведь тоже избирался и у немецкой нации был даже любимцем.

В Советском Союзе, погнавшем его армии и фронты на запад, ни в правительстве, ни в народе с самого начала Великой Отечественной никто не скрывал желания низложить вооружённого врага силой и уничтожить самого фюрера в его логове…

В пределах тематики, которой мы здесь придерживаемся, возникшие насущные вопросы такой направленности, как представляется, не должны восприниматься как неуместные, выходящие «за пределы».

Мы с вами исследуем проблемы, связанные с понятием и различным пониманием свободы. Где больше всего о ней распространяются — к делу и не к делу? Не в странах ли НАТО? Не на Украине ли? И не в том ли нескрываемом, определённом смысле, когда защиту приятной ими во всех отношениях свободы вообще они совершенно легко переводят в защиту свободы фашизма?

Зная об основаниях для такой бесцеремонной и напористой интерпретации, нельзя не согласиться: она — в русле той закономерности, которую мы здесь пытаемся раскрыть и постичь. В своих хулящих речах и «мстящих» поступках ярые приверженцы провозглашённой ими или позаимствованной у них узколобой либеральной демократии демонстрируют полнейшую неосведомлённость в зыбком предмете свободы. Бесконечные с их стороны упования на неё вряд ли сто́ят выеденного яйца.