Как написать Хороший текст. Главные лекции

Но и это не все. Галичу отказывают в лиризме люди, понимающие под лиризмом какое-то особое «лирическое» содержание (любовь, главным образом, природу, и т. п.; лишь бы не злобу дня и политику). Хотя подлинный лиризм – свойство интонации, а не тематики. И «антисоветские» песни Александра Галича – лирика высокой пробы, взять хоть «Облака»:

ОБЛАКА ПЛЫВУТ, ОБЛАКА,
НЕ СПЕША ПЛЫВУТ, КАК В КИНО.
А Я ЦЫПЛЕНКА ЕМ ТАБАКА,
Я КОНЬЯЧКУ ПРИНЯЛ ПОЛКИЛО.

ОБЛАКА ПЛЫВУТ В АБАКАН,
НЕ СПЕША ПЛЫВУТ ОБЛАКА.
ИМ ТЕПЛО, НЕБОСЬ, ОБЛАКАМ,
А Я ПРОДРОГ НАСКВОЗЬ, НА ВЕКА!

Я ПОДКОВОЙ ВМЕРЗ В САННЫЙ СЛЕД,
В ЛЕД, ЧТО Я КАЙЛОМ КОВЫРЯЛ!
ВЕДЬ НЕДАРОМ Я ДВАДЦАТЬ ЛЕТ
ПРОТРУБИЛ ПО ТЕМ ЛАГЕРЯМ.

ДО СИХ ПОР В ГЛАЗАХ СНЕГА НАСТ!
ДО СИХ ПОР В УШАХ ШМОНА ГАМ!..
ЭЙ, ПОДАЙТЕ Ж МНЕ АНАНАС
И КОНЬЯЧКУ ЕЩЕ ДВЕСТИ ГРАММ!

ОБЛАКА ПЛЫВУТ, ОБЛАКА,
В МИЛЫЙ КРАЙ ПЛЫВУТ, В
КОЛЫМУ, И НЕ НУЖЕН ИМ АДВОКАТ,
ИМ АМНИСТИЯ – НИ К ЧЕМУ.

Я И САМ ЖИВУ – ПЕРВЫЙ СОРТ!
ДВАДЦАТЬ ЛЕТ, КАК ДЕНЬ, РАЗМЕНЯЛ!
Я В ПИВНОЙ СИЖУ, СЛОВНО ЛОРД,
И ДАЖЕ ЗУБЫ ЕСТЬ У МЕНЯ!

ОБЛАКА ПЛЫВУТ НА ВОСХОД,
ИМ НИ ПЕНСИИ, НИ ХЛОПОТ…
А МНЕ ЧЕТВЕРТОГО – ПЕРЕВОД,
И ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕГО – ПЕРЕВОД.

И ПО ЭТИМ ДНЯМ, КАК И Я,
ПОЛСТРАНЫ СИДИТ В КАБАКАХ!
И НАШЕЙ ПАМЯТЬЮ В ТЕ КРАЯ
ОБЛАКА ПЛЫВУТ, ОБЛАКА…

Или такой шедевр, как посвященная Варламу Шаламову баллада «Все не вовремя» – это где в конце:

А В КАРАУЛКЕ ПЬЮТ С РАФИНАДОМ ЧАЙ,
А ВЕРТУХАЙ ИДЁТ, ВЕСЬ СОПРЕЛ.
ЕМУ СКУЧНО, ЧАЙ, И НЕСПОДРУЧНО, ЧАЙ,
НАС В ОБЕД ВЕСТИ НА РАССТРЕЛ!

Я ни разу не видел Галича воочию, не слышал его пения вживую. Помню, как-то раз прошел слух про его полуподпольный вечер где-то у черта на куличках в полуподвале, и я исправно битый час с гаком шлепал в темноте по слякоти, но напрасно.

Личность автора любимых песен, понятное дело, интересовала меня, и я, как бы между прочим, расспрашивал единственного нашего с ним общего знакомого – Семена Израилевича Липкина, что за человек был Галич. Запомнилась одна история, которой я этот очерк и завершу.

В 1971 году в Дубовой ложе Дома литераторов Галича исключали из Союза писателей («Но однажды, в дубовой ложе, / Я, поставленный на правеж, / Вдруг такие увидел рожи – / Пострашней балаганьих рож!..»). И он, по словам Липкина, под конец цеховой экзекуции расплакался. Я невольно скривился от этого известия: кумир как-никак и вдруг такое. Но Липкин продолжил – и слезы Галича обрели совсем другой смысл. Незадолго до войны студийцами самодеятельной театральной «Арбузовской студии», в том числе и Галичем, сообща была написана пьеса «Город на заре». А через двадцать лет на афише столичного театра значилась одна-единственная фамилия автора – Арбузов. На премьере Галич прилюдно обвинил Арбузова в «литературном мародерстве», тем более, что иные из соавторов не вернулись с войны[2]. Но потом Галич простил Арбузова (Липкин употребил именно этот глагол). А в 1971 году на собрании в Дубовой ложе Арбузов взял слово и сказал, что они с Александром Галичем давние друзья, но он считает, что все-таки надо гнать. И вот тут-то Галич и заплакал.

Алена Долецкая Любовь с акцентом

С Лимоновым-писателем я, как редактор глянцевого журнала, сталкивалась дважды. И, признаться, была готова к тому, что не все с ним получится гладко и комфортно. Первый раз для русского Vogue в 2007 году мы заказали ему колонку о том, как он относится к женщинам, которые установили себе искусственную грудь или произвели любую другую пластику. Как, мол, он относится к этой рукотворной красоте? Возбуждает ли она его как живописателя небезызвестной «пипки», как известного ценителя юных девичьих тел. Лимонов, если кто не знает, всегда присылает написанное от руки, и мы ждали манускрипт, политый писательским по́том. Получили и с трепетом развернули. Это была история о том, как он ехал с некой зечкой. И эта зечка была и такая и сякая, и она была то ли «не попиленная», то ли «попиленная», то есть в шрамах и татуировках. Так он интерпретировал эту тему. Мы ему про любовь или, на худой конец про силиконовые красоты, – а он нам в ответ старательно, рукописно – про политику и про страдание борца.