Как настоящий мужчина

Я во все глаза смотрел, как американец устраивается на моем месте. Он не знал, что делать с ногами: они вылезали из-под противомоскитной сетки, образующей полог, да и матрац был для него короток. Но все же через несколько минут он уже храпел, правда, не так сильно, как отец. Это было спокойное и мягкое похрапывание, будто шум ветра, который проникал сквозь щели в бамбуковой стене. Захотелось спать, я зевнул, но все же продолжал с нетерпением ждать дядюшкиного рассказа. Он потушил свет и улегся. Как только я почувствовал, что он рядом, я понял, что дядя уже спит. Меня надули, но я не обиделся: видно, дядя жутко устал. Я знал, что он любит рассказывать всякие истории и удержать его могут только голод или невероятная усталость. Ничего, узнаю все завтра.

Наутро нас разбудил крик. Мы с дядей выскочили из-под сетки. Мы совсем забыли, что мама каждое утро будит меня раньше всех. Я приношу дрова и хожу кормить кур. Вероятно, как обычно, мама откинула сетку и, к своему ужасу, наткнулась на незнакомого человека.

Проворнее всех оказался отец. За ним выскочила тетя Клара, младшие сестренка и братишка. Они уставились на американца, а тот, в свою очередь, разглядывал их из-под москитной сетки. Дети хихикали, мама была бледна и взволнована, а тетя Клара с растрепанными волосами от удивления даже зажала ладошкой рот. Вид у всех был комичный, и я расхохотался.

Заметив меня и дядю Сиано, Ричард вылез из-под сетки. Дядя подошел к нему, а мы вытянулись перед ними, как в школе, когда учитель представлял нам нового директора.

— Позвольте представить вам Ричарда Купера, — начал дядя, — он американец.

Отец протянул ему руку, а младший братишка Педро — ему было семь лет — спросил у дяди Сиано, принес ли он хлеба или фруктов.

— Нет, — ответил дядя, — зато я принес вам американского летчика, — и гордо выпятил грудь.

— Было бы лучше, если бы ты принес поесть, — сердито вмешалась тетя Клара.

— Не сердитесь, — обернулся дядя к Ричарду, — жена никак не может забыть нашего сына Мануэля. Его убили на Батаане. Когда она видит человека в военной форме, то делается сама не своя.

Американец промолчал. Мама подошла к нему и внимательно оглядела с головы до ног.

— Вам надо помыться, Ричард, — сказала она по-тагальски^[17], английского она не знала.

Ричард вопросительно взглянул на меня, и я перевел, что она сказала.

Ричард поморщился, видно от боли, но, взглянув на грязные руки и ноги, ответил:

— Да, мадам, вы правы.

Он поклонился, и мы засмеялись, решив, что он шутит, а он просто осмотрел свои грязные брюки. Нам понравились его улыбка и голос. По его взгляду я понял, что мы ему тоже понравились.

Вечером отец и дядя заявили, что какое-то время Дик будет жить у нас.

— Наш долг укрыть друга, — торжественно произнес дядя.

— Он нам не друг, — возразила тетя Клара. — Не будь американцев, у нас не было бы войны, наш Мануэль…

— Клара, — заметил дядя, — ты никак не можешь забыть о своем сыне!

— Послушайте его, — вскричала тетя, — «о своем сыне»! Может быть, о нашем сыне?

— Ты права, Клара, но сейчас не время ссориться.

— Он мне показался симпатичным парнем, — поддержала мама. — Я люблю людей с ясными глазами и приятным голосом.

— Он может спать в бомбоубежище, — продолжал дядя, так он называл щель, которую мы отрыли под домом. — Там удобно да и безопасно.

— Ты прав, — поддержал отец, — лучше не придумаешь.

— А я не хочу… — опять вступила тетя Клара, но внезапно осеклась: со двора по лестнице поднимался Ричард.

После мытья вид у него был куда лучше и свежее.

— Добрый вечер, — мягко сказал он.

— Добрый вечер, — ответил дядя.

— Добрый вечер, — отозвалась мама по-тагальски.

За ужином дядя рассказал, как нашел Ричарда на берегу реки Маламиг. Американец сидел в растерянности у водопада и не знал, что делать. Ричард добавил, что неделю назад во время налета на японский аэродром около Манилы его самолет был подбит. Он выпрыгнул с парашютом и приземлился возле каких-то гор.

— Несколько дней, — рассказывал Ричард, — я шел наугад, ел те фрукты, которые удавалось собрать. Однажды я поймал и съел дикого цыпленка.

Пока он говорил, мама не спускала с него глаз. Она не понимала ни слова, но ей нравилась его манера речи, его мягкое и грустное лицо.

— Из-за дозоров и патрулей я избегал больших дорог и шел через глухие места в надежде повстречать добрых людей вроде вас и молился про себя.

— Спроси его, он католик? — подтолкнула мама отца.

— Нет, я протестант, — ответил Ричард на вопрос отца.

— Он тоже верит в бога, — вывернулся отец, — и наш брат.

Мама улыбнулась, будто вкусила сладчайшего манго.

— Он славный, — заметила она.

Однако тетя Клара демонстративно встала из-за стола, ушла в свою комнату и проплакала весь вечер. Ужин ее остался нетронутым. Я потихоньку стянул с ее тарелки куриный желудок, который любил больше всего. Ричард заметил и улыбнулся. Я почувствовал превосходство над своим братом и сестрами. Кто первым его увидел? На чьем матраце провел он первую ночь?