Как настоящий мужчина

Дядя Педро всю дорогу почти не разговаривал; казалось, он обходится всего несколькими словами. Я начал сомневаться, уж настоящий ли он родственник тети Клары и моей мамы. Разговор в основном вела тетя Салли. Она обращала мое внимание на разные достопримечательности: на озеро Лейк Саксесс, на небоскребы, на длинный, весьма впечатляющий мост Трайборо, на Ист-Ривер и многое другое, мимо чего мы проезжали. Она похвасталась, что наша машина может нестись со скоростью больше ста миль в час^[29]. Я заметил, что мы часто проезжаем мимо дорожных знаков, запрещавших езду быстрее сорока миль, и спросил:

— Если закон запрещает ехать больше сорока миль в час, почему он не запретит выпускать машины со скоростью в сто миль?

Тетя удивленно подняла брови. Дядя ухмыльнулся и мотнул головой, хотя и не смотрел в мою сторону.

— Не знаю, — протянула тетя, — я как-то об этом не думала.

— Ну что, — весело проговорил дядя, — мои родственники — толковые люди?

— Кроме тебя, — отпарировала раздраженно тетя.

Я сообразил, что задал глупый вопрос, и умолк. Замолчала и тетя. Дядя улыбался во весь рот. Он даже стал изредка кидать украдкой на меня взгляды. Тетя заерзала на сиденье.

Дядя Педро жил в Манхэттэне, Вест-стрит, 67, в грязном на вид доме на четвертом этаже. Дом оказался без лифта, да мне он не был нужен, я привык лазать по высоким деревьям. Как оказалось, гаража тоже не было, и дядя поставил машину на улице по соседству с другими.

— Вы не боитесь, что с машиной что-нибудь случится? — спросил я.

— Нет. Она застрахована.

— Что это такое?

— Ты регулярно платишь в страховую компанию взносы; если машину разобьют или украдут, компания тебе выплатит стоимость машины.

— Значит, за деньги компания берет на себя ваши заботы? — спросил я на площадке третьего этажа (тетя Салли, опередив нас, ушла вперед).

— Примерно так.

Я припомнил, как отец не раз утверждал, что заботы старят человека.

— Теперь мне ясно, почему вы так молодо выглядите! — заметил я.

Дядя был почти одного возраста с моей мамой, может, чуть-чуть старше, но выглядел значительно моложе отца и дяди Сиано. Дядя Педро ничего не ответил, мое восклицание его заметно озадачило.

Тетя Салли хлопотала у небольшого столика, выставляя угощение.

— Сейчас время кофе, — произнесла она, когда мы показались на пороге.

Мы были в столовой, из которой дверь вела в кухню. У стены стояла софа, как выяснилось позже, превращавшаяся при необходимости в кровать. За кофе к тете Салли вновь вернулась ее разговорчивость.

— Вот ты и в Америке, — начала она, разливая по чашкам кофе. — Теперь тебя будут звать Крис, так короче, а дядюшку твоего, запомни, зовут Пит.

Я согласно кивнул головой и взглянул на дядюшку Педро-Пита, тот пил кофе без сливок.

— Скажи мне, где ты собираешься учиться?

— В средней школе, тетя.

— Правильно, — одобрила она, — не то что некоторые. Научатся печь хлеб или работать простыми рабочими, а больше ничего не умеют и остаются в конце концов ни с чем.

— Вы правы, тетушка.

— Если бы у твоего дяди было среднее образование, он уже давно был бы старшим официантом или поваром.

— Я жду повышения в будущем месяце, — вступил в разговор дядя.

— Неважно, — отпарировала тетя, — было бы куда лучше, если бы ты был со средним образованием.

— Я умею читать и писать, — возразил тот.

— Этого мало! — рассердилась тетя. — Филиппинцы способные люди, они способны на большее, чем просто читать и писать.

Я смутился: не хватало еще, чтобы из-за меня и здесь возникла ссора. Меня поразил английский язык дяди и тети, американский по форме, но с филиппинской интонацией. Они жили в Америке уже много лет, одевались, даже вели себя как американцы, лица их приобрели какое-то своеобразие, отличавшее их от земляков. Они легко расставались с деньгами, легче даже, чем донья Консоласьон, пожертвовавшая крупную сумму на часовню у нас в деревне, и все же у меня все время вертелся на языке вопрос: вспоминают ли дядя Пит и тетя Салли свою родину, испытывают ли тоску по родным островам…

— Криспин сообразительный мальчик, — услышал я голос дяди. — Запомни: он мой племянник!

— Вижу, — опять рассердилась тетя Салли. — Он-то уж добьется большего, чем ты. Он вам докажет! Не так ли, Крис?

Я поспешил проглотить кусок печенья, сделал глоток кофе и согласно кивнул головой. От волнения я подошел к крану и выпил стакан холодной воды.

Дядя встал из-за стола и дружески хлопнул меня по плечу:

— Теперь ты живешь в моей семье, Крис.

С улыбкой я обернулся к дяде, но с другой стороны меня за руки взяла тетя:

— Ты живешь в нашей семье, Крис!

Дядя смущенно поцеловал жену. Инцидент, как я понял, был исчерпан. Мы перешли в комнату, заставленную множеством кресел. Пол комнаты покрывал толстый ковер, наверняка, чтобы не натирать его кокосовой скорлупой. Я никак не мог свыкнуться с необычной обстановкой. Я вспомнил, что читал, как Авраам Линкольн родился в бедной хижине, беднее самой последней лачуги в нашем баррио, и решил: если он мог стать президентом, почему бы дяде не иметь сверкающего автомобиля?