Как настоящий мужчина

У меня екнуло сердце. Только вчера я убрал все пиво из холодильника, в этом заключался мой эксперимент. Дядя пошел на кухню, я за ним. Он удивленно начал чесать в затылке: в холодильнике пива не было.

— Все дружно ахнули! — пробормотал дядя.

Он направился в кладовку, взял бутылку и собрался было лезть в холодильник за льдом, как я опередил его и сказал, что принесу лед сам.

Дядя вернулся в гостиную. Настал час моего триумфа. Я вытащил формочку, в которую накануне налил пива, высыпал кусочки льда в кувшин и появился в гостиной, когда дядя приносил свои извинения гостю за теплое пиво. Роли был не в претензии. Он сел на софу и стал ждать, когда я подам лед. Поначалу я ничего не сказал, но вот Роли заметил желтые кубики, скривился и произнес:

— Это еще что такое?

— Роли, — с подъемом начал я, — не подумайте что-нибудь дурное, это замороженные кубики пива. Дядя Пит мне сказал, что от льда пиво слабеет, вот я и подумал: если вместо воды заморозить пиво, то…

Продолжать уже не было смысла. Роли сразу бросил в стакан несколько кубиков. Я замер в ожидании. Дядя с тетей сосредоточенно наблюдали за Роли. Открытые рты выдавали их волнение. После первого глотка глаза Роли посветлели. Он облизнул губы, расправил узкую грудь и выдохнул:

— Потрясающе!

У дяди сверкнули глаза. Он хлопнул меня по плечу, а Роли поднял стакан, будто собирался произнести тост.

— Ты толковый парень, Крис, — с энтузиазмом сказал он. — Ну и парень!

— Он из нашей семьи, — возбужденно произнесла тетя, — не удивительно, что он толковый!

Сердце мое отстукивало веселый танец. Дядя кинулся на кухню, принес бутылку и бросил несколько кубиков в пиво. Осушив стакан, он вновь хлопнул меня по плечу:

— У этого парня можно кое-чему поучиться! Как ты думаешь, Роли?

— Что за вопрос!

С этого вечера в холодильнике всегда хранился лед из пива, а гостей угощали теплым пивом со льдом по моему рецепту и рассказом о моей сообразительности. Филиппинской колонии я был представлен как «толковый», что в известной мере скрасило первые дни в чужой стране и смягчило тоску по дому, по родным и близким.

Пять дней в неделю с 9.30 утра до 5.30 вечера дядя работал в отеле; когда же его сменщик, тоже филиппинец, болел или задерживался из-за игры в маджонг^[35], дяде приходилось подменять приятеля и работать по вечерам. До моего появления тете частенько приходилось сидеть дома одной не только днем, но и вечером. Поначалу я не мог понять, как она переносит одиночество и скуку. В баррио мама всегда была занята то в огороде, то на птичнике. Здесь же, в Манхэттэне, весь огород тети Салли был в три горшка с кактусами величиной с мой большой палец, а кур и уток, ощипанных и выпотрошенных, она покупала в мясной лавке; клади в кастрюлю — и готово. И все же тетя не страдала от одиночества. У нее было радио. Приемник работал с утра до вечера. Тетя обожала радио и никогда не уставала от него. Ей были известны имена всех популярных певцов и самые модные песенки. Она едва читала, но была в курсе всех последних событий — все это давало радио.

Самой любимой передачей тети были пятнадцатиминутные радиоспектакли. Шли они ежедневно в полдень, серия за серией. По утверждению диктора, передачи шли благодаря любезности компании «Спрингсуит», производившей мыло.

В самый критический момент пьесы — например, когда героиня попадала в трагическую ситуацию из-за нелепого стечения обстоятельств: ее покидал возлюбленный и она принимала решение покончить жизнь самоубийством, — в пьесу вдруг врывалось пение:

Наше мыло — «Спрингсуит» —

Придает прекрасный вид:

Чтоб не наскучить вашим милым,

Мойтесь только нашим мылом.

Затем голос диктора приглашал послушать передачу на следующий день, тогда станет ясно, что произойдет с героиней.

Тетя Салли часами размышляла над передачей и даже консультировалась со мной, расстанется героиня с жизнью или нет.

Я отвечал, что не знаю, меня самого начинала беспокоить судьба девушки.

Я втянулся в радиопередачи и с нетерпением ожидал очередные пятнадцать минут драмы.

Героиня не рассталась с жизнью. Верная подруга неопровержимо доказала, что возлюбленный не был виноват. Героиня поступается своей гордостью и решает ехать к возлюбленному в его студию в Гринич Виллэдж. Там она узнает, что расстроенный возлюбленный исчез, не оставив адреса. Убитая горем девушка чуть не попадает под машину на улице, все мысли ее о трагической любви. По пути домой она видит аптеку, ей приходит в голову мысль купить крысиного яду…

Снова девичий голос под нежную музыку призывает пользоваться «Спрингсуитом» и смывать грязь только мылом этой фирмы.

В тот день ни тетя, ни я почти не прикоснулись к обеду, хотя был «цыпленок адобо» и жареный рис с «сосисками Бильбао», я их просто обожал. Мы не находили себе места: не терпелось узнать: героиня купила яд травить крыс или отравить себя?