Как не потерять карьеру (СИ)

Он уснул и проснулся в альтернативной реальности в Аду?

— С яблочным джемом, — добавила Кира, смотря на него решительно снизу вверх, и ткнула в него испачканным веничком, нисколько не заботясь о брызгах теста. Паша опасливо отклонился, все еще пытаясь сообразить, что происходит. — Только попробуй отказать! И блинчики у нас будут с мясом, — рыкнула она, вновь погрузив веничек в кастрюлю, продолжая с шумом помешивать тесто.

— А… в честь чего блины? — осторожно спросил Кенар, отступая на шаг, медленно и аккуратно. Мозг уже был близок к нахождению ответа, который плавал где-то на задворках сознания, но еще не был так очевиден.

— Так масленица, — как можно более равнодушно ответила Кира, продолжая помешивать тесто

Паша сузил глаза и сделал еще один шаг к выходу.

— Масленица закончилась полторы недели назад, — скептически потянул он и тут же пожалел. Венчик замер в руках девушки, а сама она сделала шаг вперед, изучающее разглядывая его с ног до головы.

— А у нас она с опозданием, — хмуро потянула Леонова, наклонившись к нему еще больше и Паша невольно отпрыгнул, — ты что против?!

— Нет! — выдохнул Кенар, бросившись из комнаты, крикнув по дороге, — я щас, это, в душ. Ты давай пока там, пеки, джем наводи, скоро буду!

— У нас масло кончилось и сметана! — крикнула она ему вслед, но Паше было уже плевать. Он захлопнул двери ванной, выдохнул и сполз по ней спиной, застонав, ударившись в расчеты, которые быстренько произвели его мозги, выдавая ему неутешительный ответ.

Какого черта он накаркал?

Кто его тянул за язык?

— Кенар!

Паша подпрыгнул, покосившись на дверь в ванной, а за ней Кира мягко, почти нежно, проговорила:

— Имей в виду, попытаешься смотаться из дома, я это запомню и потом блендером из тебя тесто сделаю.

Канарейкин вздохнул, тоскливо вытянув ноги на кафельной плитке ванной, стерилизованной под серый камень, с грустью прикидывая, что теперь три дня придется жить, как на минном поле, потакая чудачествам и выкидонам своей обычно спокойной соседки. А все потому, что Леонову так не вовремя настигли месячные!

Пока мылся, мысленно боролся с дремотой. Задерживаться в нынешнем состоянии Киры, а судя по решительным действиям и шуму, который она воспроизводила на кухне — у нее еще и первый день. Самое начало кошмара. И это сразу после того, как они помирились. Интересно, почему они не прошли раньше? Насколько Паша мог помнить, а за почти три года их совместного проживания он уже успел изучить ее цикл, месячные у Киры должны были пройти еще в начале месяца. Уж не ясно, временный отъезд или стресс так повлияли, что сбился привычный график, но именно сейчас, когда они только-только помирились, это было, как обухом по голове со всего размаху. Потому что именно в эти три дня Кира впадала то в меланхолию, то в ярость, то в депрессию, то в экспрессию, то смеялась, то плакала, а Паша был вынужден вышагивать в такие дни на цыпочках и даже дышать не громко, дабы не Бог не вздумала лишний раз о нем вспомнить.

Во всяком случае, прежние три года ему это успешно удавалось. Трудно было только первые полгода, а потом привык. Не мог же он отвыкнуть за какой-то жалкий месяц?

— Паша!!

Рука самопроизвольно задела полочку, обрушив многочисленные баночки с шампунями, кремами и маслами на пол, а сам Кенар в попытке их поймать, ударился головой о стенку кабины, шикнув от боли.

— Паша, ты что, уронил опять мой шампунь? Ты его разбил да? Я слышу, что ты там копошишься, громко!

— Женщины и их гребаные циклы, — цыкнул Кенар недовольно, подбирая баночки и стягивая с батареи не глядя розовое махровое полотенце, заворачиваясь в него. Закинув в стирку домашние штаны и футболку, понял, что не захватил своих вещей, пока убегал и тяжело вздохнув, повернул защелку, выглядывая наружу в коридор. И тут же наткнулся на недовольный взор и скрещенные под грудью руки.

— Это что, мое полотенце? — мрачно поинтересовалась Кира, взглядом указывая на то, чем он обмотался в районе бедер и Паша опустил глаза, вздыхая тяжело.

Все-таки отвык он за этот месяц. Сильно отвык.

Леонова втянула с шумом носом воздух, готовясь открыть рот, чтобы высказать все, что накопилось в ее голове, как Кенар не раздумывая, шагнул вперед решительно и обхватив ее лицо ладонями, прижался губами к ее губам в жарком, удушающем, а главное очень действенном поцелуе, потому что девушка мигом расслабилась, отвечая на него и обхватив его запястья.

Не дав себе, погрузиться в удовольствие еще глубже, все равно там ничего в ближайшие три дня не светит, он оторвался от ее губ, глядя в затуманенные янтарные глаза, и решительно произнес, разворачивая девушку спиной.

— Львенок, прости меня, я больше так не буду. Давай я заглажу свою вину и схожу в магазин за маслом! — проскандировал он, не давая ей вставить хоть слово поперек.

— Но…

— И сметану куплю, и молоко, и хлеб и твои любимые мягкие пряники с шоколадом!