Как обмануть смерть

Меня окружают магазины со старыми витринами, каждый из которых защищен рядами стальных прутьев и не слишком впечатляющими системами безопасности. Неровные тротуары усыпаны мусором, как и переполненные мусорные баки. Стрип-клуб на другой стороне улицы мигает неоновыми вывесками, приглашая посетителей любого сорта. Проституток столько же, сколько и сутенеров, которые бродят по углам, и все они следят за патрульными полицейскими машинами.

Как будто они здесь кого-то увидят.

Такси высадило меня перед крошечным ювелирным магазином под названием «Загадка». Меня оно заинтересовало, и я мысленно отмечаю его, как нечто, что можно изучить позже. Моя цель — тенистая ниша справа от магазина — предположительно вход на лестницу, ведущую к ряду дешевых квартир. Мой новый дом.

Я перекладываю пластиковый продуктовый пакет, который содержит всю мою жизнь, из правой руки в левую. Две смены одежды обернуты вокруг пары вложенных в ножны зазубренных ножей — своего рода подарок на выпускной вечер — плюс запечатанный конверт, который должна передать своему куратору, Вайяту Трумену. Даже его имя звучит как у придурка — и если кураторы хоть немного похожи на наших инструкторов в учебном лагере, знаю, что буду ненавидеть этого парня.

— Сколько стоит минет? — голос мужчины где-то рядом, невнятный, пьяный.

Я игнорирую его, не особо заботясь о том, что говорит шлюха, к которой он обращается, и иду к нише. Её расценки не мое дело. На моем пути появляется грузная фигура. Мясистые щеки и желтые зубы — вот и все, что я вижу. Пропитанное ромом дыхание ударило мне в лицо. Резко останавливаюсь, чувствуя отвращение.

— Эй, ты не оборзел? — рычу я.

— Я спросил, сколько за минет?

У меня отвисает челюсть. Ничего не могу с этим поделать. Ладно, я одета в джинсовые шорты, слегка укороченные — у меня есть ноги, я собираюсь их показать — и синюю футболку, обнажающую живот, но какого дьявола! — Спроси меня еще раз.

Он моргает мутными глазами, не понимая предупреждения в моем тоне. — Сколько стоит гребаный минет, сладкая?

Подхожу ближе. Он неверно истолковывает мое движение и не защищается. Бью его коленом в пах, и пьяница с воем падает на колени. Никто не обращает на это особого внимания. Делаю шаг назад, в нишу, мимо ряда металлических почтовых ящиков, и поднимаюсь по плохо освещенной лестнице.

Пахнет потом, но в целом чисто. Наверху лестницы находится короткий коридор с шестью толстыми металлическими дверями. Я подхожу к номеру четыре, поднимаю руку, чтобы постучать, и медлю.

Если я войду внутрь, это изменит мою жизнь. Учебный лагерь начинался как альтернатива реальному тюремному заключению. Я ненавидела каждую секунду в нем. Ненавидела рычащих инструкторов, мучительные тренировки, усталость, как умственную, так и физическую. Ненавидела то, как мы убивали, чтобы выжить. И все же какая-то часть меня любила его. Мне нравилось чувство включенности, которое я испытала впервые за восемнадцать лет своей жизни. Мне нравилось то, как я теперь контролирую свою жизнь. Тренировки научили меня отвечать любому, кто пытался причинить боль мне. Я способна себя защитить.

Я могла бы взять эту новую силу и уйти. Убраться к черту из этого города и начать все сначала где-нибудь в другом месте. Забыть, что вампиры, оборотни и гоблины существуют, и что теперь моя работа — охотиться на них. Контролировать их. Наказывать за действия против человечества. Я не смогу делать этого больше нигде — самое большое неконтролируемое население Падших в мире находится в этом городе. За его пределами я буду совсем одна. Здесь у меня может быть цель.

Дверь открывается прежде, чем я успеваю постучать. Азиатка окидывает меня таким беглым взглядом, что я с таким же успехом могу быть невидимкой, потом оглядывается через плечо и кричит: — Свежее мясо прибыло.

Она отступает в квартиру, оставляя меня в открытом дверном проеме. Я колеблюсь, потом захожу внутрь.

Это просто дыра. Облупившаяся краска, заляпанный пол, окна, прикрытые рваными занавесками. Диван выцвел до такой степени, что невозможно распознать его первоначальный цвет или рисунок. Два других стула выглядят готовыми отправиться на свалку, а маленькая кухонька, покрытая жиром и гарью, ожидает своего часа. И все же здесь чувствуется… комфорт.

Правда, всего три двери. Одна из них — это ванная комната, а значит, две спальни. Отдельные. Чертовски замечательно.

Молодой парень латиноамериканской наружности встает с дивана. Высокий, возвышается над цыпочкой на добрый фут, широкоплечий и мускулистый. Красивый, как школьник-футболист. Машет мне рукой, но не в знак приветствия. Я закрываю дверь. Догадываюсь, кто не станет моим соседом по комнате.

— Эвангелина Стоун? — уточняет он.

— Эви, — отвечаю я. — А кто ты?

— Джесси Моралес. Добро пожаловать. — Длинные ноги несут его через всю комнату. Я напрягаюсь, но он лишь протягивает мне руку, которую неуверенно пожимаю.

Женщина садится на подлокотник одного из кресел, держась на приличном расстоянии. — Поприветствую её, когда она протянет больше недели, — говорит она.