Читаем Как обрести уверенность в себе полностью

Установка 3. Безусловные негативные убеждения. Низкое мнение о себе, корни которого зачастую надо искать в детстве, — вот основное топливо социальной тревожности: «Я чудик», «Я скучный», «Я необразованный», «Я наивный». Список можно продолжить. Подобного рода внутренний диалог порой очень трудно прекратить, потому что он восходит к системе верований, которая развивалась и культивировалась долгие годы. Помните «эффект бабочки»?

Однако установки — они установки и есть. Вы просто строите догадки по поводу того, как устроен мир. И в данном случае догадка неверна. Все подобные установки либо порождаются, либо поддерживаются ключевым убеждением в том, что вы недостаточно хороши, вы хуже других или вообще вы плохой и всегда не правы.

Поставив три подобные установки во главу угла своего мышления, человек с социальной тревожностью может воспринимать любую социальную ситуацию как нечестную манипуляцию. Ему всегда требуется подтверждение, что он успешно следует указаниям собственного разума, — не получая явного одобрения окружающих, он может даже принять нейтральную реакцию за отторжение. Когда вы встречаетесь с тем, кто действует, исходя из подобных установок, то понимаете, что они не видят для себя иного пути, кроме падения по раскручивающейся спирали негатива.

Интенсивный самоконтроль. На втором этапе в процессе взаимодействия социально неуверенный человек опасается негативных реакций от тех, с кем общается. Это внутреннее давление превращает его из человеческой личности в то, что Кларк и Уэллс именуют «социальный объект». Это означает, что вместо того чтобы вести себя естественно и непринужденно, социофоб наблюдает за собственным поведением в компании других людей, контролируя себя так, как будто выставляет себе оценки. Помните «эффект прожектора»? Но что, если на самом деле речь здесь идет не о реальных наблюдениях за вами других людей, а об отражении вашего собственного постоянного чувства неловкости и самоосуждения?

Неуверенные люди пытаются выполнить нереальную задачу, делая две вещи сразу: взаимодействуя и анализируя. Они настолько поглощены мыслями о том, как и что надо делать, что в действительности не делают ничего. Они так пристально следят за своими поступками, выражениями и словами, что им не хватает времени просто и непринужденно быть.

Нетрудно предсказать, что, если вы распыляете собственное внимание, вряд ли стоит ожидать позитивного отклика от других, а еще это, как правило, лишь подкрепляет побудительные страхи и установки. Такой вот порочный круг. Представьте, что вы разговариваете с человеком, который всегда выглядит невнимательным, ведет себя напыщенно и неестественно, озабочен тем, что сказать в ответ на ваше еще не законченное высказывание, или всем своим видом показывает, что общаться с вами ему невероятно трудно, некомфортно и напряжно. Ведь, правда, собеседнику при этом неуютно?

Если человек видит, насколько вам тревожно и некомфортно при общении, то может отреагировать определенным образом, и его отклик — как нетрудно догадаться — проходит через тот же фильтр ваших негативных искажений и интерпретируется на основе набора верований о себе как об ужасной личности… которые вы будете повторять себе до тех пор, пока опять не окажетесь на диване, с несчастным видом пересматривая «Игру престолов».

Кларк и Уэллс указали три мыслительных паттерна, которыми пользуются люди с социальной тревожностью и неуверенностью в себе для мониторинга собственного поведения. Посмотрим, сможете ли вы разглядеть какие-то из них в собственном образе мышления.

Мыслительный паттерн 1. «Если я ощущаю беспокойство, то я, должно быть, и выгляжу обеспокоенным». Социофоб ощущает себя открытой книгой, которую все вокруг легко читают и сразу понимают, что он переживает момент величайшего стресса. Это еще один способ допустить, что наш внутренний опыт и реальный мир связаны более тесно, чем на самом деле.

Неуверенные люди верят, что транслируют вовне признаки расстройства, такие как дрожь или заикание, и все вокруг это видят: это своего рода «эффект прожектора». Далее, они думают, что, если их сочтут нервной, неуверенной в себе личностью, это непростительно.

Но истина такова, что сторонний наблюдатель, возможно, даже не видит или не замечает, что человек выказывает подобные признаки напряженности. И даже если видит — на самом деле мало кто будет осуждать или проявлять грубость в отношении человека, испытывающего явный стресс. Вы бы стали? Ну и другие не станут.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах
Хрущёвская слякоть. Советская держава в 1953–1964 годах

Когда мы слышим о каком-то государстве, память сразу рисует образ действующего либо бывшего главы. Так устроено человеческое общество: руководитель страны — гарант благосостояния нации, первейшая опора и последняя надежда. Вот почему о правителях России и верховных деятелях СССР известно так много.Никита Сергеевич Хрущёв — редкая тёмная лошадка в этом ряду. Кто он — недалёкий простак, жадный до власти выскочка или бездарный руководитель? Как получил и удерживал власть при столь чудовищных ошибках в руководстве страной? Что оставил потомкам, кроме общеизвестных многоэтажных домов и эпопеи с кукурузой?В книге приводятся малоизвестные факты об экономических экспериментах, зигзагах внешней политики, насаждаемых доктринах и ситуациях времён Хрущёва. Спорные постановления, освоение целины, передача Крыма Украине, реабилитация пособников фашизма, пресмыкательство перед Западом… Обострение старых и возникновение новых проблем напоминали буйный рост кукурузы. Что это — амбиции, нелепость или вредительство?Автор знакомит читателя с неожиданными архивными сведениями и другими исследовательскими находками. Издание отличают скрупулёзное изучение материала, вдумчивый подход и серьёзный анализ исторического контекста.Книга посвящена переломному десятилетию советской эпохи и освещает тогдашние проблемы, подковёрную борьбу во власти, принимаемые решения, а главное, историю смены идеологии партии: отказ от сталинского курса и ленинских принципов, дискредитации Сталина и его идей, травли сторонников и последователей. Рекомендуется к ознакомлению всем, кто родился в СССР, и их детям.

Евгений Юрьевич Спицын

Документальная литература
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции
1917: русская голгофа. Агония империи и истоки революции

В представленной книге крушение Российской империи и ее последнего царя впервые показано не с точки зрения политиков, писателей, революционеров, дипломатов, генералов и других образованных людей, которых в стране было меньшинство, а через призму народного, обывательского восприятия. На основе многочисленных архивных документов, журналистских материалов, хроник судебных процессов, воспоминаний, писем, газетной хроники и других источников в работе приведен анализ революции как явления, выросшего из самого мировосприятия российского общества и выражавшего его истинные побудительные мотивы.Кроме того, авторы книги дают свой ответ на несколько важнейших вопросов. В частности, когда поезд российской истории перешел на революционные рельсы? Правда ли, что в период между войнами Россия богатела и процветала? Почему единение царя с народом в августе 1914 года так быстро сменилось лютой ненавистью народа к монархии? Какую роль в революции сыграла водка? Могла ли страна в 1917 году продолжать войну? Какова была истинная роль большевиков и почему к власти в итоге пришли не депутаты, фактически свергнувшие царя, не военные, не олигархи, а именно революционеры (что в действительности случается очень редко)? Существовала ли реальная альтернатива революции в сознании общества? И когда, собственно, в России началась Гражданская война?

Дмитрий Владимирович Зубов , Дмитрий Михайлович Дегтев , Дмитрий Михайлович Дёгтев

Документальная литература / История / Образование и наука