Как очаровать графа

– Так вот, это ожерелье украла женщина, которую также подозревают в убийстве. По сути дела, ожерелье имеет второстепенное значение – просто это средство, которое может помочь мне найти убийцу. – Нэт помолчал, и Лори, к его чести, не открывал рта. – Поскольку же ты, братец, уже побывал в «Тантале», я готов рассказать тебе все, что знаю об этом деле, и взять в помощники. Но ты должен дать мне слово, что все рассказанное тебе останется между нами, ясно?

– Я кля…

– Нет, не спеши. Выслушай меня до конца. Ни словом не упоминать о том, что ты делал, в письмах к друзьям. И не говорить об этом, когда вернешься в Оксфорд. Никакой болтовни в постели с женщиной о пропавших сокровищах или о том, какую важную работу ты проделал. Ни сейчас, ни через десять лет. Никогда. Ты понял?

Какое-то время Лоуренс молча смотрел на брата. Наконец спросил:

– У тебя что, такие правила? Ты совершал подвиги ради Англии, но никогда не можешь даже словом о них обмолвиться. И сейчас ходишь в мятой одежде, притворяешься хромым и носишь фальшивые очки. Неужели ты теперь способен только на это?

Натаниель поерзал в кресле. Нахмурившись, проворчал:

– Нет, не только на это. Но ты прав, я действительно привык быть не тем, кем являюсь на самом деле.

А кто же он на самом деле?.. На этот вопрос Нэт уже не знал точного ответа. Но сейчас это к делу не относилось.

– Скажи, Лори, сможешь ли ты делать все то, о чем я прошу? Только сначала подумай хорошенько.

– Конечно, я…

– Нет-нет, подумай как следует, – перебил старший брат. – И дашь мне свой ответ сегодня вечером после ужина. А сейчас уходи. Мне надо кое о чем поразмыслить.

Лори встал и решительно заявил:

– Мне не нужно над этим раздумывать, потому что ты мой брат. Поверь, я сделаю для тебя все, но пусть будет по-твоему. Если тебе так хочется, я скажу тебе «да» после ужина. – С этими словами он вышел из библиотеки и тихо закрыл за собой дверь.

Натаниель же повернулся к камину и стал смотреть на оранжевые и желтые языки пламени. Он не мог бы сказать, что они с Лори никогда не уживались или же, напротив, хорошо уживались, – слишком велика была разница в возрасте. Правда, когда-то, много лет назад – ему тогда было пятнадцать, а Лоуренсу пять, – они играли вместе. То есть играл Лори, а он, Нэт, терпел – братец колол деревянным мечом и осыпал градом мелких камешков. Два года спустя умер их отец Джордж Стоукс, и семья осталась с очень небольшим доходом, а Натаниель стал единственной ее опорой. Когда же он, накопив денег, уже собирался купить чин армейского офицера, его спросили, не хочет ли он обратить на пользу стране свое знание языков и картографии. Так он и стал шпионом на благо короля и Англии. На протяжении последующих восьми лет Нэт жил в четырнадцати странах, на трех континентах и под разными масками – перед, во время и после Пиренейских войн. Когда его мать умерла, он находился в Испании, где выдавал себя за бывшего борца за свободу, готового за подходящую цену продать секреты Бонапарту. Даже о смерти матери он узнал только через три месяца.

Затем, два года назад, он получил известие о том, что его кузен Джерард Терил, граф Уэстфолл, утонул во время рыбалки на озере. И это все в его жизни изменило. У Джерарда не было детей, и он даже никогда не был женат, поэтому и титул, и земли, и доход – все перешло к его ближайшему родственнику мужского пола Натаниелю Стоуксу, шпиону Веллингтона.

Нэт снова повертел в руках фигурку слоника. Он видел этих животных в реальности – и африканских, и индийских. А его кузен? Вероятно, в Тауэрском зверинце. Или же во время визитов дипломатических представителей из Индии – те любили производить впечатление на палату лордов. Ох, не совершает ли он глупость, вовлекая в это дело Лори? А ведь, наверное, и ему самому пора оставить такую жизнь…

– Нет, не получится, – пробормотал Нэт вставая.

Он занимался этим слишком долго, слишком много разных имен сменил, слишком много видел и слишком много знал, так что теперь едва ли мог стать просто Натаниелем Стоуксом, графом Уэстфоллом. Иногда Нэту казалось, что только маска неловкого и рассеянного охотника за пропавшими безделушками позволяла ему оставаться в здравом уме. И в то же время именно это медленно сводило его с ума…