Как пальцы в воде

Полин знала о себе все, и при этом оценивала свои качества достаточно объективно (?): не занижая и не завышая собственную самооценку. Она обладала обычной внешностью и вполне заурядными способностями. Но когда человек это знает, он вполне способен эффективно использовать свое знание, что и делала мисс Форестье. Разумная и целеустремленная, но только в отношении того, что было нужно лично ей. Поставив перед собой цель, она трудилась упорно и добивалась результатов. Ничего и ни в чем не позволяла себе лишнего. У нее не было подруг и друзей: она в них не нуждалась. Невзирая на свои двадцать девять, выглядела Полин чуть за тридцать. В облике девушки все сливалось в сероватой невзрачной гамме: редкие, мышиного цвета волосы до плеч вытягивали еще больше узкое, угрюмое лицо с пепельной, будто грязноватой, кожей; блеклые, выцветшие, как у старухи, глаза; высокая, сутулая и худая, как хилое деревце, выросшее без света и тепла… Она и облачала себя в бесформенную одежду тускло-серых цветов. Поэтому прозвище – Серая Моль – ей очень подходило, и оно даже нравилось Полин, ведь для ее Цели такая внешность была вполне подходящей. Удивительно, но у этой невзрачной девушки были пухлые, красиво очерченные губы и фарфоровой белизны зубы. Ослепительная и жизнерадостная улыбка могла бы украсить ее унылый вид, хотя улыбалась девушка вяло и, казалось, с каким-то усилием, будто ее губы удерживаются на месте невидимыми хирургическими стежками, доставляющими при улыбке нестерпимую боль. Никто и не догадывался, что такой жалкий облик мисс Форестье был ею продуман давно, и пока такая версия образа невзрачной медсестры, прислуги и продавщицы устраивал Полин. Впрочем, самое странное и удивительное состояло в том, что в салоне у нее появилось достаточно много клиенток, которые стремились консультироваться именно у нее, игнорируя красавиц Камиллу и Линду. Правда, надо заметить, все эти покупательницы совсем не отличались привлекательностью, но главное, что они оставляли в магазине немалые деньги, а этот фактор не замедлил отразиться и на финансовом благополучии мисс Форестье. Поэтому Полин сделала вывод, что с хосписом пора закругляться. Она уже предупредила администрацию больницы о своем скором уходе, но там восприняли эту новость с еле скрываемым облегчением! А ведь хоспис очень нуждался в сотрудниках! Но над этими странностями девушка не стала задумываться: в жизни есть более интересные темы для размышлений.

Скоро наступит время, когда все изменится. Пока она обладает безликостью, но ведь на ней можно «нарисовать» любое лицо. Свое превращение в красавицу Полин оставила на потом, когда будет по-настоящему богата. Хотя и сейчас девушка вела ту жизнь, которая ей нравилась, правда, иногда некоторые особи вызывали у нее глухое раздражение и странный коктейль других чувств и эмоций: ненависти, презрения, злобы, зависти… Тем не менее она считала себя счастливым человеком. Просто представления о счастье у мисс Форестье были достаточно специфические. Все то, что было у нее на данный момент жизни, ее вполне устраивало. И если Полин и мечтала о чем-то другом, то просто считала, что для этого еще не пришло время. А ждать она умела и была благодарна судьбе, которая, видимо, неспроста подарила ей здравый смысл, обделив одним из основных человеческих инстинктов. Хотя Полин была рада, что может пренебречь своим либидо в силу его незначительного присутствия в своих потребностях. Нет желания – нет проблемы!

Полин плотно позавтракала. Ей всегда приятно было думать, что богатые не могут купить себе хороший обмен веществ. Хорошо, что хотя бы природа справедлива, и толстосумам далеко не все позволено в этом мире. Вот Линда, к примеру, вечно находится в полуголодном состоянии, ходит со злыми глазами, алчно рыща повсюду в поисках еды. Сотрудники их салона могут перекусить в комнате отдыха (поесть плотнее можно в недорогом кафе по-соседству), вот мисс Доэрти и околачивается у них, когда приходит после своей основной работы в рекламном агентстве; причем нередко эта гусеница отдыхает в лаунж-зоне, предназначенной для всего коллектива, а стерва Линда оккупировала ее практически единолично. «Конечно, она неформальный заместитель директора; ей все позволительно», – в который раз мысленно негодовала Полин. Но вскоре злость девушки уступила место практическим размышлениям.

Закрыв на ключ свой небольшой уютный коттедж, она миновала многоярусную цветочную клумбу, чудесное творение Ларса Слэйтера, и направилась к дому профессора Биггса.

Этим утром погода не стала изменять своему хмурому настроению: день не был погожим, но Полин нравилось почти любое состояние атмосферы, за исключением разве что откровенного буйства стихии. Правда, никогда еще девушке не случалось наблюдать подобное в непосредственной близости от себя.