Как переучредить Россию? Очерки заблудившейся революции

С псевдовключенностью обывателя в политику теперь придется повозиться – загнать его туда легко, а вот выгнать оттуда практически невозможно. Кремль оказался заложником своей собственной игры, выбранный им в момент кризиса политический курс является для него безальтернативным. Он теперь может идти с этим вновь обращенным народом в исторический тупик вместе хоть до самого конца, до самого Судного дня. Но стоит ему попытаться вильнуть в сторону и как-то вывести себя и страну из штопора, народ оторвет режиму голову. Вот такая вышла драма всепоглощающей любви 86 процентов к своей власти.

Лучше всего это рассмотреть на примере Донбасса. Конечно, можно сколько угодно развлекаться, пугая Запад перспективой ядерного апокалипсиса, но вряд ли этого реально можно желать для себя и для своих детей. В Кремле сидят прагматики, которые знают разницу между словом и делом. Они играют в рискованный покер с историей, думая, что в последний момент сдернут карту. Проблема в том, что те, кто живет вокруг Кремля, ни в какие игры не играют, они в это все верят. Для Путина Донбасс, как и Сирия, – разменная монета в торге с Западом за зоны влияния и за право делать со своим народом все что угодно. Для его яростных приверженцев Донбасс – истовая новая религия, они молятся на Путина как на пророка, который вернет им империю в ее первозданном виде. Зрители русского Колизея расселись на трибуне и ждут захватывающего зрелища: Владимир Путин с голым торсом разрывает на арене американского льва. Пока Путин дерется со львом, он в их глазах равен Гераклу (собственно, так его и изображают), но страшно себе представить, что случится, если ослабевший гладиатор захочет вдруг пожать льву лапу.

В Донбасс нельзя было входить, потому что из него нельзя уйти по-хорошему. Если Кремль оттуда уйдет, то Донбасс сам постучится в ворота Спасской башни своей запыленной шахтерской каской, а может быть, и чем покруче. Теперь Путин до конца жизни обречен без устали биться на арене, он окончательно выбрал свое амплуа. Но стоит ему уйти с арены, как публика разорвет его на части. Главная угроза режиму исходит теперь вовсе не слева, не от либералов или демократов, а справа, от «черной сотни». Достаточно проследить за эволюцией взглядов «героя нового времени» Стрелкова, чтобы понять, что поддержка Путина «черной сотней» условна – они любят только побеждающего гладиатора, но стоит ему оступиться, как они опустят большой палец вниз. Путин не может себе позволить никакого маневра, только вперед – от одной победы к другой, пока не задохнется. Рано или поздно он споткнется, ибо ничьи силы не являются бесконечными. И тогда черносотенное цунами, порожденное крымским землетрясением, накроет Россию.

Очерк 40 Развитие государственно-олигархического капитализма в России

Крот русской истории чрезвычайно трудолюбив, но, так как он роет вслепую, пути русской истории оказываются неисповедимы. Режим, созданный исключительно с охранительными целями и поставивший перед собой задачу заморозить русское общество на десятки лет вперед, сам того не желая, производит глубочайшую революционную вспашку этого общества, приближая свой неминуемый финал.

Русское общество вошло в эпоху Путина одним, а выйдет из нее совершенно другим. И все это не вследствие «подрывной» работы вражеских сил, а благодаря действию объективных законов истории, суровость которых в России, в отличие от законов юридических, не может быть смягчена их неисполнением. Бог посылает исцеление до хворобы, сразу закладывая в конструкцию очередного «русского мира» механизм его самоликвидации.

Неототалитарный уклад современной России, вдохновляющий одних и пугающий других своей неуязвимостью, на самом деле внутренне нестабилен. Это «политический изотоп» с довольно коротким (по историческим меркам) периодом полураспада. Являясь высшей и последней стадией развития посткоммунистического олигархического капитализма, он должен в завершающей фазе своей эволюции разлагаться естественным путем на два составных элемента – государственный капитализм и полицейское государство. Из этого материала в отдаленном будущем сформируется экономическая и политическая платформа для какой-нибудь новой «революции сверху» (в худшем случае – «снизу»), которая наконец капитализирует во что-то существенное качественные перемены, которые произошли в российском обществе после распада СССР.

В праве важную роль играет категория «подразумеваемое значение» – нечто непроизнесенное, но имевшееся в виду. В истории не менее важную роль играет «подразумеваемая цель» – некая идеальная, но на деле недостижимая точка, в которую общество стремится вернуться «по умолчанию» после каждого отклонения от заданной исторической траектории. В течение последних ста лет такой «подразумеваемой целью» для русской истории является вовсе не движение вперед к либеральной демократии, как полагает прогрессивная общественность, а возвращение назад к полицейскому государству.