Как Петербург научился себя изучать

Помимо Верещагина, Петроградская художественно-историческая комиссия первоначально, по-видимому, состояла только из двух других членов, ни один из которых не был особенно заметен [Лапшин 1983: 378]. Скромный размер новой организации и тот факт, что у нее была четко определенная и относительно ограниченная миссия, возможно, сыграли в ее пользу. В отличие от «Комиссии Горького», новой организации удалось на какое-то время избежать споров и достичь многого. К середине августа ее члены добились значительного прогресса в инвентаризации содержимого Зимнего дворца и начали составлять список отдельных предметов, которые, по-видимому, были украдены из коллекции весной и в начале лета. Эти предварительные результаты порадовали всех. К концу лета появились еще три художественно-исторические комиссии: одна в Царском Селе, другая в Гатчине и третья в Петергофе. Все они были мелкомасштабными по размерам и были укомплектованы как относительными новичками, так и хорошо известными защитниками старины. Некоторые из лиц, работавших в прошлом с Верещагиным над журналом «Старые годы» – прежде всего Лукомский и Вейнер, – получили в пригородных комиссиях должности[89]. Их присутствие обеспечило то, что новые структуры унаследовали дух и традиции движения за сохранение реликвий прошлого и что у их участников были те же базовые эстетические чувства и уважение к старому Петербургу.

При Временном правительстве художественно-исторические комиссии в основном проводили инвентаризационные работы, а по мере приближения немецкой армии к Петрограду занимались упаковкой ценностей для эвакуации в Москву. После Октябрьской революции они взяли на себя дополнительные функции. Комиссии были единственными структурами в бывшем Министерстве императорского двора, которые сразу же после октябрьского переворота согласились сотрудничать с большевистским правительством, и поэтому они быстро завоевали доверие А. В. Луначарского, комиссара просвещения. Луначарский, назначенный министром образования, занимался ликвидацией Министерства императорского двора и 30 октября стал лицом, ответственным за сохранение царских реликвий. Поначалу он отчаянно нуждался в квалифицированных помощниках и поэтому был готов принять любую помощь, которую могли оказать ему художественно-исторические комиссии. Помимо работы над каталогами члены комиссий начали совершать регулярные рейды по антикварным магазинам и художественным галереям в поисках имущества, которое было украдено из дворцов в последние месяцы. Они расширили сферу своей деятельности, постепенно взяв на себя ответственность за охрану и защиту новых зданий, памятников и коллекций. Помимо прочего, по мере того как их первые проекты инвентаризации приближались к завершению, комиссии начали превращать важнейшие дворцы в Петрограде и его ближайших пригородах в музеи. Они решали, какие интерьеры и мебель выставлять на всеобщее обозрение, стараясь в случае каждой императорской резиденции сосредоточиться на определенном периоде и/или особенно характерном стиле. В главном дворце Петергофа художественно-историческая комиссия решила подчеркнуть эпоху Петра I и, в меньшей степени, царствование Николая I, первая выставка в Екатерининском дворце в Царском Селе дала публике возможность полюбоваться и барокко середины XVIII века, и ранним русским классицизмом, а в Гатчине экспозиции были посвящены временам Павла и Александра III. В этом смысле комиссии, по признанию некоторых активистов, были заняты как переосмыслением национального прошлого, так и его защитой [Бенуа 1968: 73]. Работа по сохранению реликвий старины неизбежно включала в себя процесс отбора. В целом в окрестностях Петрограда члены движения по сохранению наследия прошлого защищали то, что они считали особенно ценным или, по крайней мере, представлявшим определенный период или стилистическое направление. На отдельных объектах они работали над созданием внутренних экспозиций и общего вида, которые позволили бы публике получить четкое представление о конкретном историческом моменте и/или этапе эстетического развития России. Они убирали все, что не подходило: элементы, которые выходили за рамки фокуса, предназначенного для выставки, декоративные детали, которые они считали несовместимыми с общим планом памятника.