Как Петюня за счастьем сходил (СИ)

Панкратов основательно заправился в чебуречной перед тем, как направить стопы свои к Петюне. Все-таки от этих фитнес-клубов все зло. Петюне, его милому доверчивому Петюне какой-то гад недообразованный напел разлюли-малины про вред всего того, что до того, как радовать Панкратова на столе, мычало, хрюкало и блеяло. Панкратов усиленно пытался проявить чуткость и тактичность, о которых подозрительно целенаправленно вещал как-то Подольский, наблюдая, как Петюня вертится у стола с закусками, и с неоценимым самопожертвованием не признался сразу, что ему бы буженинки какой. Или отбивной. Или бефстроганова. Да шницель пойдет! Петюня решил, что Панкратов молчаливо одобряет, а значит он на верном пути, и начал безобразничать. Сразу надо было рявкнуть, чтобы он успокоился, и было бы все в порядке. Нет, тактичным решил побыть. Панкратов тяжело вздохнул. Но ничего не поделаешь. Его посетила гениальная идея намекнуть Петюне, что что-то с его энтузиазмом не так, и он начал усиленно намекать, что без стимула не будет и реакции, но Петюня был настолько поглощен этим идиотским здоровым образом жизни, что ничего не заметил. Каких трудов стоило Панкратову сдержаться, когда этот проныра начинал приставать – и все всуе. Ночи были безнадежно выхолощенными, а на ужин по-прежнему был диетический стол.

Панкратов заподозревал что-то этажа за два до двери в Петюнину квартиру: больно уж запахи были подозрительные. Подозрения усилились, когда он увидел, как на лестничной площадке мнется эта дура со второго этажа. Нюх у нее был что надо, она на Петюнины блюда в другом микрорайоне стойку делала. Панкратов прибавил шагу, вежливо отодвинул ее в сторону и пожелал доброго вечера и спокойной ночи, вошел, закрыл дверь и недоверчиво принюхался. Петюня в своей восхитительной косыночке, виновато заглядывавший Панкратову в глаза, мялся на кухне. Не, трава была, куда уж без нее. И был ростбиф. Перченый, жаркий, сочный, ароматный, возбуждающий ростбиф.

Утром Петюня нашарил в гардеробе благоразумно купленную водолазку. Панкратов еще раз как следует приложился к его губам и игриво ущипнул за попку перед тем, как отправиться на работу. Петюня вздохнул, зевнул и поплелся на работу, блаженно улыбаясь.

Петюня делал расстегаи. Сергей почему-то особенно любил именно их. И сейчас Петюня, вымешивая тесто и наслаждаясь упругостью, теплом и ароматом массы под руками, улыбался. Сергей поехал на Петюнину старую квартиру разбираться: то ли жильцов там затопило, то ли они. Петюня не смог не заулыбаться, вспомнив, как неуклюже Сергей предложил ему переехать. Первый раз он оказался в его квартире совершенно неожиданно: господин Подольский праздновал юбилей, по этому поводу там присутствовали и его сын с дочкой, а также друг семьи (ну это он тут так называется, а в Нидерландах, где они жили и работали, они были вполне официально женаты), и Сергей сказал, что чем переться на другой конец города, могут и у него переночевать. Квартира оказалась охренительно огромной и совершенно необжитой. Вроде все было, но не было дома. И кухня была. Шикарная кухня, которой совсем не пользовались. Петюня чуть не взвыл, увидев, какие там плита и стол, какой холодильник и какая посуда. Как этим можно не пользоваться?! Сергей, смущенно отводя глаза, признался, что сам и яичницу толком пожарить не может, поэтому если Петюне тут нравится, он может распоряжаться. Петюне очень понравилось. Потом Петюня обжил несколько полок в шкафчике в ванной, потом половину гардероба, потом после сытного ужина Сергей деланно-небрежно предложил после того, как Петюня разнылся, что сто лет не убирал на той квартире, и вообще:

– Так сдал бы ее, и дело с концом.

– А жить я где буду?

– А сейчас ты где живешь?

Петюня лепил расстегаи и вспоминал: тогда он задумался. Дал объявление. Сказал Панкратову, который заявил, что лично с кандидатами побеседует, доверять Петюнину квартиру, в которой он с такой любовью ремонт делал, абы кому он не позволил. Петюня поломался для приличия, оказался зацелован и совсем забыл, по поводу чего он там возражал. Жильцы Сергея устроили. Но чего Петюня никак не ожидал и от чего чуть не потерял сознание пошлейшим образом – его пожитки на раньше Панкратовскую, а теперь их общую квартиру приехали перевозить друзья Сергея. Волков хлопнул Петюню по плечу и буркнул что-то ободряющее. Лёнька с Олегом пожали руки, но вполне дружелюбно. Сергей потом чуть ли не корвалолом Петюню отпаивал, а потом возмущался, что как Петюня мог подумать, что он будет от друзей его прятать? Лёнька много позже проболтался, что Панкратов из его жены чуть всю душу не вытряс, пока она не помогла ему подобрать кухню со всеми причиндалами. Сергей, когда Петюня на него насел, сначала сбежал в качалку, а потом, не хуже институтки смущаясь, признался, что кухня была действительно задумана как капкан для него. Петюня по этому поводу расстарался с пельменями. Панкратов расстарался чуть позже.