Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой

На левом фланге вводить кавалерию в бой против организованной и ничем не поколебленной русской пехоты было просто бессмысленно, поскольку такую атаку с легкостью отразили бы ружейно-пушечным огнем, заставляющим лошадей метаться в стороны и ломать строй из-за упавших впереди всадников или от испуга перед близкими выстрелами. К тому же в первых шеренгах русских батальонов мушкетеры стояли вместе с пикинерами, что делало попытку сломать строй царской пехоты с помощью кавалерии совершенно бесперспективной. Атаковать правофланговую царскую кавалерию шведы уже упустили возможность, поскольку теперь русскую конницу прикрывал огонь пехоты, а противостоящие ей части генерала Гамильтона более чем в два раза уступали противнику в численности, причем шведы должны были еще выделить кавалерию для противодействия возможному удару русских драгун и казаков с севера, со стороны Тахтаулово.

Таким образом, тот факт, что пехотные батальоны на левом фланге царской армии не смешались и не побежали под натиском шведов, а только отступили к своей второй линии, сохраняя относительный порядок, уже предопределил исход столкновения. Теперь теоретически шведам требовалось продолжать атаку, чтобы опрокинуть вторую линию пехоты на левом фланге противника (дополнительно уплотнившуюся и усилившуюся за счет отступивших батальонов) и получить возможность развернуть свои силы для удара по центру царской армии. Однако фактически без второго эшелона пехоты шведы уже ничего не могли больше предпринять для достижения победы.

С начала наступления шведской пехоты прошло около получаса. Бездействие со стороны русского командования было прервано царем, лично выдвинувшим вперед второй батальон Новгородского полка, закрывший брешь в первой линии[737], наличие которой шведы, впрочем, никак не могли использовать по причине отсутствия конных и пеших резервов, способных воспользоваться этой брешью для полного прорыва русского фронта. В этот момент в царя и его лошадь – кобылу Лизетту якобы попали три пули, которые однако не причинили им вреда, так как одна пуля застряла в арчаке седла, другую отразил нательный крест Петра, а третья пробила его шляпу (в русских официальных источниках о Полтавской битве – «Обстоятельная реляция…» и «Гистория Свейской войны», говорится только про то, что одна пуля пробила шляпу царя Петра, а другая застряла в седле[738]).

По-видимому, одновременно с решительными действиями царя командир правофланговой бригады элитной пехоты генерал Михаил Голицын повел свои части в наступление вслед за разбегающимися солдатами шведских левофланговых батальонов. К движению правого фланга стали присоединяться крайние справа батальоны из дивизии генерала Репнина в центре русской линии – батальоны Киевского и Нарвского пехотных полков и гренадерского полка Ласи под командованием Григория Карташева, Семена Сукина, Петера Ласи (Pierce Edmond de Lacy). Пользуясь большим превосходством в протяженности своего боевого порядка, перешедшие в преследование русские пехотные части стремились двигаться в юго-западном направлении, отрезая восемь шведских батальонов, оттеснивших левый фланг русских.

Поскольку вторая линия пехоты боевого порядка русской армии при этом осталась на месте, то впоследствии царь Петр и, вслед за ним, российские и советские военные историки якобы обоснованно утверждали, что эта пехота вообще не принимала участия в битве: «При сем же и сие ведать надлежит, что из нашей пехоты толко одна передняя линея с неприятелем в бою была, а другая до того бою не дошла»[739]. Исходя из данного утверждения, 16 пехотных батальонов, за исключением второго батальона Новгородского полка, закрывшего разрыв в первой линии русского фронта, а также второго батальона гренадерского полка Буша, который вместе с первым батальоном образовал каре против атак шведской кавалерии, вообще не задействовались в бою. Принимая во внимание 11 батальонов, которые так и не покинули укрепленный лагерь русской армии (без учета двух батальонов Каргопольского полка, приданных полевой артиллерии), получается, что около 11,5–12 тыс. солдат и офицеров русской пехоты никак не проявили себя в Полтавской битве и не повлияли на ее ход и исход.