Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой

С рассветом 30 июня шведы обнаружили, что они блокированы корпусом князя Меншикова в составе главных сил бригады «ездящей пехоты» под командованием генерала Голицына и кавалерийского отряда из шести драгунских полков генерала Бауэра в сопровождении полковой артиллерии[779] – всего от 9 до 12 тыс. солдат и офицеров и 13 орудий (согласно «Обстоятельной реляции…» и «Гистории свейской войны», вечером 27 июня Голицын выступил вслед за шведами, имея под командованием все четыре полка «ездящей бригады» – оба Лейб-гвардейских, Ингерманландский и Астраханский полки, а Бауэр вел десять драгунских полков; по другим данным, утром 28 июня Меншиков выступил в преследование за шведской армией с тремя пехотными и тремя драгунскими полками; по утверждению А. Констама, в корпус Меншикова вошли Лейб-гвардии Семеновский и Преображенский пехотные полки, восемь драгунских полков и две батареи полковой артиллерии)[780]. Перед своим бегством Карл XII однозначно приказал Левенгаупту и Крейцу уничтожить основной обоз и артиллерию, раздать солдатам и офицерам деньги из полковых касс, порох и провиант, а затем прорываться на юг, чтобы вдоль течения Днепра добраться до Перекопа, а оттуда к Очакову. Для выполнения данного приказа требовалось отбросить русских и перевести шведские части через Ворсклу по переправе у Кишенки, севернее Переволочны.

В этих условиях Левенгаупт долго не мог принять решение, а затем организовал среди солдат и офицеров шведской армии уникальный в военной истории опрос по поводу дальнейших действий – защищаться или сдаваться, скрыв при этом от старших офицеров однозначный приказ короля о движении к Очакову[781]. Когда полковник Дюккер прямо спросил о наличии абсолютного приказа от Карла XII, Левенгаупт ответил, что король приказал защищаться до конца, то есть исказил смысл королевских указаний. В передаче Левенгаупта приказ короля означал всего лишь новое упрямое требование Карла продолжать бессмысленное сопротивление, тогда как в реальности в сложившейся ситуации от шведов требовались активные действия, а не простая пассивная оборона до полного истребления всей армии (в связи с этим сам Карл XII впоследствии признавал, что допустил оплошность, не сообщив свою волю всем старшим офицерам шведской армии в Переволочне[782]).

С точки зрения А. Констама, Левенгаупт так и не получил от своих офицеров ясного и определенного ответа по поводу дальнейших действий[783]. Поэтому неудовлетворенный противоречивыми ответами после первого опроса Левенгаупт велел провести повторный, затягивая время и позволяя развиваться пораженческим настроениям. Как видно, сам генерал не желал и боялся нового боевого столкновения с русскими (по мнению шведских историков, Левенегаупт еще и крайне тенденциозно сформулировал вопрос к солдатам, опять-таки не указав вариант прорыва на юг через Ворсклу в качестве главной альтернативы сдаче в плен русским).

Тем не менее, даже тенденциозные опросы показали, что среди кавалерии есть шесть полков, все еще твердо готовых воевать: Аболандский и Смоландский рейтарские полки, Лейб-регимент, Лейб-драгунский полк, Уппландский и вербованный немецкий Мейерфельдта драгунские полки – всего около 3–3,5 тыс. солдат и офицеров[784]. Были и отдельные подразделения – эскадроны и конные роты, способные участвовать в боевых действиях или хотя бы выстроиться на поле для демонстрации такого участия.

Точно так же в последние дни боевых действий немецкой 6-й армии под Сталинградом оценка командирами обстановки и боеспособность их войск была совершенно различной. Например, еще 30 января, за день до подписания капитуляции фельдмаршалом Паулюсом, части 295-й немецкой пехотной дивизии, которой командовал генерал Отто Корфес (Otto Korfes), награжденный в этом месяце Рыцарским крестом, контратакой отбили свои ранее захваченные русскими позиции[785]. Соответственно, и в шведской армии оставались боеготовые части, психологически настроенные сражаться с противником. Учитывая наличие запорожских и гетманских казаков, для которых пленение почти наверняка означало неизбежную и мучительную смерть, шведское командование, вероятно, имело в своем распоряжении 7–8 тыс. человек, в основном из конницы, готовых вступить в бой с русскими, а также могло развернуть против неприятеля всю артиллерию, включая тяжелые полевые орудия. Кроме того, сам факт наличия у командования вполне определенного плана действий по спасению армии и построение войск к бою должны были оказать дисциплинирующее воздействие на колеблющуюся солдатскую массу, что привлекло бы дополнительные силы в боевой порядок, тем более шведы все еще имели около 5 тыс. солдат и офицеров пехоты в 12 пехотных полках[786].