Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой

Как следует из расположения русских и шведских войск, разгромленная шведская армия была сосредоточена на берегу непреодолимой реки, в болотистой низменности, хорошо просматриваемой с окружающих ее береговых возвышенностей, то есть шведы оказались в естественной ловушке[787]. С другой стороны, отряд Меншикова развернулся в боевой порядок на возвышенном плато западнее дороги из Переволочны на Кишенку. Следовательно, русские имели некоторое тактическое преимущество, но, во-первых, оставили свободной главную дорогу; во-вторых, их лошади устали (по свидетельствам очевидцев, лошади в строю русских эскадронов падали от усталости под тяжестью седоков, поэтому часть русских драгун там же, в Переволочне, пересадили на шведских лошадей[788]); в-третьих, в отряде Меншикова было так же мало пехоты, как и у шведов; в-четвертых, шведы имели значительное преимущество в артиллерии.

По иронии судьбы соотношение сил под Переволочной, если учитывать боеготовые части, практически зеркально повторяло ситуацию под Гемауэртгофом, где Левенгаупт одержал победу над русскими войсками под командованием фельдмаршала Шереметева, причем по артиллерии шведы теперь имели не менее чем двукратное превосходство. Следовательно, Левенгаупт теоретически имел возможность организовать прорыв на Кишенку, если бы он сосредоточил все боеспособные части шведской кавалерии для фланговой атаки русских со стороны дороги, а украинских казаков, остатки пехоты и всю артиллерию использовал для обстрела и отвлекающих действий с фронта. Связав противника боем, следовало попытаться вывести гражданский персонал, женщин и детей на обозных лошадях и легких повозках, бросив при этом на поле боя артиллерию, предварительно расстреляв все боеприпасы по противнику и уничтожив основную часть обоза. Примерно таким же способом Левенгаупт отступал с уцелевшими частями своего корпуса из-под Лесной. Другое дело, что после битв при Лесной и под Полтавой генерал уже не был ни физически, ни психологически готов к таким решительным и рискованным действиям. Кроме того, в обозе находилось ценное имущество и трофеи, взятые шведскими солдатами и офицерами за время всей кампании, с чем они также не были готовы добровольно расстаться, зная, что процедура капитуляции формально предусматривала возможность для побежденных сохранить часть своих вещей и ценностей (в действительности шведы просчитались и бесславно потеряли не только личную свободу, но и всю военную добычу и даже взятые в поход предметы личного обихода – грабители были дочиста ограблены более удачливым противником[789]).

По мнению В. Молтусова, главными действительными причинами, определившими невозможность для шведов дальнейшего сопротивления, являлись отсутствие провианта (продовольствия имелось только на три дня) и боеприпасов для ручного стрелкового оружия (в некоторых пехотных полках оставалось в среднем по три заряда на одного солдата), а также крайний упадок духа основной массы солдат и офицеров, то есть деморализация армии в связи с высокими потерями в Полтавской битве и усталостью после битвы и длительного марша[790]. При этом шведское командование перешло от необоснованного преуменьшения боевых качеств противника к другой крайности – преувеличению сил и возможностей русских.

По утверждению Константена д’Турвиля, Левенгаупт не проконтролировал выполнение приказа по уничтожению части обоза, в результате чего были утрачены все остававшиеся у шведов запасы предметов снабжения[791] (знаменательно, как вновь по вине Левенгаупта с обозом произошло то же самое, что и под Лесной. – П. Б.).

Тем временем, пока Левенгаупт колебался и медлил, тактическое положение шведов еще более ухудшилось, поскольку русские заняли возвышенности своими передовыми отрядами с артиллерией, а их утомленные лошади, и основные и запасные, получили отдых. В связи с этим при попытке шведов прорываться с боем на Кишенку вероятность удачного исхода таких действий значительно уменьшилась. Ко всему прочему Меншиков приказал инсценировать прибытие подкреплений – играть в трубы, бить в барабаны и перемещать вдоль дороги одни и те же конные отряды (конный отряд генерала Григория Волконского численностью около 6 тыс. драгун подошел к Переволочне только во второй половине дня 30 июня, и Меншиков немедленно направил его к соседней переправе через Днепр для организации погони за шведским королем и гетманом Мазепой)[792]. Все это дополнительно обеспокоило и напугало шведское командование, хотя Левенгаупт мог бы получить достоверные сведения о численности противника, организовав обычную разведку с помощью пока еще остававшихся вместе со шведами гетманских казаков и запорожцев.