Как писать в XXI веке?

Айсберг — двенадцать миль в длину, восемь в ширину, горы, долины, плато. Придумывают развлечения. Дети рождаются, вырастают, женятся. Пытаются разъяснить им, что такое жизнь на земле, в другом мире. Те не могут понять, они знают только свой айсберг. Приручают стада животных и стаи птиц, питаются ими. Может быть, у них нет огня. Тогда едят все сырым. Дети не видали огня, не знают об угле.

Это должен быть дневник женщины, он начат уже после кораблекрушения; как они туда попали, не сказано. У них нет воскресенья. Оба семейства знают, что им не спастись. Не хотят внушать детям несбыточную мечту и потому говорят им, что они родились здесь, на айсберге; ничего другого не знают. Откуда же ножи и другие металлические предметы? Их, оказывается, нашли в яйце оугоупа. Дети часто принимаются искать гнезда этой воображаемой птицы. Она рассказывает о юной девушке, душевнобольной, которая дожила до восьмидесяти. Посещает могилу мужа, умершего лет тридцать назад. Он лежит в ледяном склепе, не тронутый тлением, молодой, а она состарилась и поседела».

К чему это я привела? А к тому, что сейчас мы будем учиться делать «большую вещь» в любом размере. Ибо «романный» масштаб произведения — не в количестве знаков, а в сильном сюжете с интересной развязкой, которым учатся на новеллах, привлекательных героях с психологично описанной интересной внутренней жизнью, что свойственно рассказу, и в хорошем языке повествования, характерном для выдающихся повестей. И, как мы знаем, мера романа — это степень изменения героя, в первую очередь — лирического героя автора. В идеале надо, чтобы эта перемена имела какое-то социальное звучание, т. е. происходила не только внутри, но и вовне. Тогда наступает «на земле мир, в человецех благоволение».

Вот и давайте попробуем это сделать.

Фрактальное [8] построение «большой вещи» из малой прозы. Снегопад вместо «снежинки»

Роман — неотъемлемая часть конфликтов современности. Сущность великой революции мысли, которую мы сейчас переживаем, революции, философским аспектом которой является возрождение и провозглашение… прагматизма, состоит в том, что она утверждает значительность индивидуальной инстанции в противовес обобщению… Мы все яснее и яснее понимаем, например, что изучение социальной структуры — дело пустое и бессмысленное, если не подходить к нему как к изучению связей и взаимодействия отдельных личностей, которыми движут самые различные побуждения, которых связывают старые традиции и увлекают порывы, порождаемые обстановкой напряженных умственных исканий. И все наши представления об отношениях человека с человеком, о справедливости, о том, что разумно и необходимо с точки зрения общества, остаются неприемлемыми, негодными; они могут оказаться бесполезными или даже причинять вред, как платье не по мерке, как тесная обувь. И вот здесь приходят на помощь достоинство и возможности современного романа.

Герберт Уэллс, из статьи «Современный роман»

В Сети гуляет известная «технология снежинки» для создания романов. Одна моя знакомая, неплохая начинающая писательница, начала было по ней строить свои сказки, и стали они дюже сложными. Вроде сказка ее объемом до 50000 знаков, большой рассказ бывает такого размера. Но наворотов много, везде шкатулки с секретами и волшебники гуляют, и при рисовании табличек и детализации структуры выходит две проблемы. Во-первых, писательница никак закончить три сказки не может. Во-вторых, как начинает любую из них мне пересказывать — так каша какая-то, все события друг на друга наскакивают, кто кому дедушка, кто куда пошел, где какой меч-кладенец положен — ничего не поймешь.