Как писать в XXI веке?

Однако не надо думать, что поэма — это обязательно стихотворное произведение. Гоголь назвал «Мертвые души» поэмой, хотя планировал ее как трехтомное сочинение в совершеннейшей прозе. Однако «Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух» — это, конечно, поэтические строчки.

Это парадоксальное сочетание лиризма и социальной остроты произведения расцвело в литературе с конца XIX века, когда увлечение жанром поэм пошло на спад. И тут Лонгфелло написал «социальную» поэму под названием «Песнь о Гайавате», а Некрасов — не менее общественно-политические «Мороз Красный нос» и «Кому на Руси жить хорошо». В XX веке эта социальная тематика в поэмах усилилась, примером чему стали, например, «Облако в штанах» Маяковского или «Двенадцать» Блока, где глубоко личные переживания даны в суровом революционном контексте. Эпоха социальных потрясений и войн естественно вернула к жизни поэму героическую: Маяковский написал «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо!», Пастернак — «Девятьсот пятый год», а позднее Твардовский — «Василия Теркина».

Однако сложные времена XX века заставили творцов обратиться и внутрь себя, что дало новую жизнь экспериментам с формой. Параллельно футуризму развивался акмеизм Николая Гумилева и Георгия Иванова, пришедший из Франции символизм расцвел в творчестве Бальмонта, Брюсова, Белого, Блока и др. Сила альтернативного поэтического течения сознания даже в революционные годы была так велика, что в борьбе с ним поэт революции Маяковский вместо агиток вдруг взял и написал «Про это» — о любви:

…Эта тема ко мне заявилась гневная, приказала:
— Подать
дней удила! —
Посмотрела, скривясь, в мое ежедневное
и грозой раскидала людей и дела.

В тридцатые годы грозой людей и дела раскидывало уже иначе, и Осип Мандельштам писал: «За гремучую доблесть грядущих веков, // За высокое племя людей // Я лишился и чаши на пире отцов, // И веселья, и чести своей… // Уведи меня в ночь, где течет Енисей // И сосна до звезды достает, // Потому что не волк я по крови своей // И меня только равный убьет». А Анна Ахматова в те годы создала поэтическую сагу «Реквием», в предисловии к которой указала: «В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то «опознал» меня. Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами, которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом): «А это вы можете описать?» И я сказала: «Могу». Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом».

Тем временем зарубежные поэты XX века увлекались модернизмом, экспрессионизмом и экзистенциализмом, сочиняя философские и исторические поэмы, в которых по-своему сочетали голос сердца и стихии мировых потрясений в лиро-эпическом жанре. Американец Фрост выразил себя поэмой «В бурю», француз Перс обозначил поэтические «Ориентиры», жителя Британии Элиота волновали «Полые люди», а великого путешественника Элюара — «Непрерывная поэзия». Чилиец Неруда сочинил «Всеобщую песнь», а любимец женщин турок Назым Хикмет приехал в СССР, где синтезировал свое видение века в поэме «Зоя».

Эпос как форма малой прозы и поэзии

Эта книга несет на себе бремя великого духа, простого и безжалостного как огонь. Эгиль Скаллагримм был воином, поэтом, заговорщиком, вождем, пиратом и чародеем. Его жизнь вобрала в себя весь север Европы: Исландию, где он в начале десятого века родился, Норвегию, Англию, Балтийское море и Атлантический океан. Он был искусен во владении мечом, которым убил множество людей, а также во владении стихотворным размером и запутанной метафорой. В семилетнем возрасте он сочинил свое первое стихотворение, где просит мать подарить ему большой корабль и красивые весла, чтобы он мог бороздить море, не давать покоя берегам и нести смерть каждому; кто встанет у него на дороге.

Исландский поэт и политик Снорри Стурлусон, из введения к своей с Саге об Эгиле»