Как писать в XXI веке?

С легкой руки Шангели у нас стали относиться к поэтической работе как к легкому пустяку. Есть даже молодцы, превзошедшие профессора. Вот, например, из объявления харьковского «Пролетария» (№ 256): «Как стать писателем. Подробности за 50 коп. марками. Ст. Славянок, Донецкой железной дороги, почт, ящик № 11». Не угодно ли?! Впрочем, это продукт дореволюционный. Уже приложением к журналу «Развлечение» рассылалась книжица «Как в 5 уроков стать поэтом».

…Я хочу написать о своем деле не как начетчик, а как практик… Отношение к строке должно быть равным отношению к женщине в гениальном четверостишии Пастернака:

В тот день тебя от гребенок до ног,
как трагик в провинции драму Шекспирову,
таскал за собой и знал назубок,
шатался по городу и репетировал.

Владимир Маяковский, статья «Как делать стихи»

Толстой как-то заметил: «У Пушкина не чувствуешь стиха. Несмотря на то, что у него рифма и размер, чувствуешь, что просто иначе нельзя сказать». Стих Пушкина выстроен из его гениальности путем многотрудного гармонического строения. Разве можно сегодня сказать иначе, чем:

Я вас любил // безмолвно, безнадежно,
То робостью, // то ревностью томим.
Я вас любил // так искренно, так нежно,
Как дай вам Бог //любимой быть другим.

Это звучит, как естественная речь влюбленного, ибо искусность ее построения гениально спрятана в «само собой» изливающемся стихе. Однако на самом деле стихотворение Пушкина исполнено в очень сложном и строгом ритме, обладает поразительно тонкой синтаксической, интонационной и звуковой структурой. В нем воплотились многообразные «ухищрения», причем ухищрения именно «формальные», изумляющие литературоведов и филологов, но невидимые обычному читателю. Троекратное «я вас любил» — это гипнотическая настройка. Все нечетные рифмы содержат звук «ж»: быть может, тревожит, безнадежно, нежно, а все четные — на звук «м»: совсем, ничем, томим, другим. Все строки завязаны внутренними рифмами, в том числе «обертонными», неявными призвуками — робостью-ревностью, любил-томим. Внутренняя симметрия этого стихотворения подобна фрактальному рисунку листа. Просто? Умопомрачительно просто. Не угодно ли попробовать?

Оскар Уайльд как-то сказал: «Вся скверная поэзия порождена искренними чувствами. Быть естественным — значит, быть очевидным, а быть очевидным — значит, быть нехудожественным». Хорошее стихотворение развертывает перед нами жизнь мысли и чувства в гармоническом сочетании, которое выглядит «естественным», т. е. как бы принадлежащим нашему видимому, дольнему миру. Но гармония эта строится с космических высот, выводя нас из долин искренних, но «плоских» чувств — в высоты надмирного, вселенского видения всего мира, где «и горних ангелов полет, и гад морских подземный ход».

Посему признаем — имея «поэтическую душу», но, не владея формой, высокой поэзии не создать. Ритм задает динамику дыхания читателя. Цезура диктует паузы. Пунктуация корректирует путь. Рифмы и созвучия стиха помогают увидеть то, что в прозе осталось бы незамеченным. Многогранные образы обеспечивают экспрессию. Метафоры и подтекст расширяют смысловой и образный ряд. Интонация отражает авторский взгляд.

Стихи читатель слышит и видит все это как цельность. Поэт должен уметь разъять эту гармонию на части, использовать техники и собрать единство стихотворения из вдохновения, таланта и мастерства. Звук и ритм, рифма и образ, сюжет и композиция, контекст и подтекст — все надо согласовать. Разрушив что-то из этого, теряешь гармонию произведения и существенную часть смысла. Да, подлинное поэтическое содержание рождается вместе с формой и в ней, а не до нее. И выстраивается тоже вместе.