Как повергнуть герцога

Возможно, причиной, по которой брат впал в это состояние, была не одержимость. Возможно… всё гораздо хуже. Возможно, он влюбился.

Господи. Если любовь способна сотворить такое с самым разумным человеком в Британии, Перегрин ни за что не влюбится.

— Просто я провёл больше месяца в бегах, потому что чувствовал себя неготовым унаследовать одно из крупнейших герцогств в стране, — сказал он. — Я понимаю, почему у мисс Арчер могли появиться сомнения, она ведь стала бы причиной, по которой герцогство погрузилось бы в скандал.

Монтгомери нетерпеливо фыркнул.

— Она не несёт за это ответственности.

— Есть люди, которые всегда чувствуют себя ответственными, — пожал плечами Перегрин, — и ничего не могут с собой поделать.

Лицо герцога приняло подозрительное выражение.

— Когда ты успел стать таким мудрым? — спросил он. — Где ты прятался? В каком-то монастыре, который проглядел Скотленд-Ярд?

Перегрин поморщился.

— Почти. Я скрывался в винном погребе Сент-Джонса.

Монтгомери моргнул.

— Ты провёл под землёй почти шесть недель?

— Боюсь, что так.

Монтгомери уставился на Перегрина с непроницаемым выражением лица.

— Скажи мне, — мягко проговорил он, — неужели я такой тиран, что прятаться в подвале предпочтительнее, чем выполнять мои распоряжения?

Глаза Перегрина расширились.

— Тиран? Нет.

К его удивлению, Монтгомери чего-то ждал. Ждал продолжения.

С каких пор его начали интересовать объяснения?

— Я хочу следовать твоим распоряжениям, — медленно произнёс он, — просто мне… страшно. Когда я был маленьким, то не мог дождаться, когда вырасту и стану таким, как ты. И вот однажды я понял, что это невозможно. — В тот день Перегрина охватила безысходная тоска. — Я начал понимать масштаб твоей работы, и как легко ты с ней справляешься. Первое время я считал, что ты просто лучше нас всех, но потом понял, что так оно и есть, но при этом ты работаешь с утра до вечера, не поднимая головы. И, когда я представил, как изо дня в день сижу в кабинете и решаю проблемы тысяч людей, которые от меня зависят, мне показалось, что я задыхаюсь… Даже если я буду трудиться изо всех сил, то всё равно стану никудышным герцогом, а ты идеально справляешься.

— Идеально справляюсь? — эхом отозвался Монтгомери. — Ах, Перегрин. Первое искушение подобного рода, и моё самообладание пало, как карточный домик. — Он слегка покачнулся в кресле. — И на случай, если ты не заметил, я ужасно пьян и обдумываю различные способы, как уничтожить профессора Оксфордского университета.

— Я через день занимался этим в Оксфорде, — пробормотал Перегрин.

— Я в курсе, — сказал Монтгомери. — Именно по этой причине я и записал тебя в Королевский флот.

Перегрин замер. Неужели сейчас решится его судьба? Если ему повезёт, его сопроводят до Плимута, и он застрянет в Королевском флоте на несколько лет. Если же он получит по заслугам, то перед этим брат задаст ему хорошую трёпку. Монтгомери никогда не бил его раньше, но всегда бывает первый раз. Почти наверняка Перегрину навсегда урежут содержание, или даже брат отречётся от него и никогда больше с ним не заговорит…

Монтгомери уставился на него на удивление трезвым взглядом поверх сложенных вместе пальцев.

— Тебе интересно, что с тобой будет дальше?

Перегрину удалось выдержать взгляд брата.

— Я г-готов получить по заслугам.

И тут Монтгомери сказал странную вещь:

— Ты же знаешь, что ты мне не безразличен, Перегрин?

— Э-э-э. Да, сэр?

Герцог вздохнул.

— Я в этом не уверен. — Он провёл рукой по усталому лицу. — Ты сказал, что она была расстроена?

— Мисс Арчер? Да, весьма.

— Теперь я понимаю, что сделал предложение не лучшим способом, — пробормотал Монтгомери. — И мне начинает казаться, что она мне солгала, — загадочно добавил он.

— Она знала, что перед тем, как сделать предложение, ты упал с лошади? — спросил Перегрин, потому что, чёрт возьми, но события были столь же любопытными, сколь и тревожащими.

— Да, а что?

— Мне кажется, ни одна леди не захочет получить предложение сразу после того, как мужчина ударился головой.

Монтгомери затих.

— Возможно, я даже назвал её трусихой, — сказал он.

У Перегрина отвисла челюсть.

— Я не эксперт, но что-то мне подсказывает, это ужасная тактика ухаживания.

— И я… Боже, — простонал Монтгомери. — Прошлой ночью я был не совсем в себе. Я вёл себя… слишком напористо.

«Без сомнения, Монтгомери вёл себя слишком напористо», — подумал Перегрин.

Потому что именно таким он и был: напористым, ревностным и немного пугающим. Вероятно, пугал он неосознанно. Монтгомери было невдомёк, что план, который он всегда имел при себе и ожидание от остальных логических действий, уже само по себе наводило страх на окружающих. Неизменно следовать за благородной целью и уметь отбрасывать ненужные эмоции — не совсем нормальное поведение. Вот, что делало с человеком заточение, ведь никто не уберёг Монтгомери от клетки, в которую он угодил после смерти отца.