Как приручить герцогиню

Но Изабелл? Она его жена, но даже если бы не была ею, она другая. Ему хотелось узнать ее, выяснить, что она думает о самых разных вещах, пусть даже таких банальных, как погода. Ему хотелось узнать, какое вино она полюбит – и полюбит ли вообще, что она в действительности думает о своих родителях. Ему было интересно, не стала ли она думать о нем хуже из-за его любви к мелодраматическим романам, и какие романы понравятся ей.

А она, тем временем, уже села на постель, и он пристроился рядом – не слишком близко, но как оказалось, достаточно близко, чтобы почувствовать исходивший от нее чудесный аромат. В результате его плоть стала еще тверже. Хотя, казалось бы, куда уж.

Хорошо, что он джентльмен, иначе он бы овладел ею здесь и сейчас.

Николас никогда особенно не кичился своими джентльменскими качествами. Все дело в том, что даже больше, чем овладеть Изабелл, ему хотелось, чтобы она сама ему отдалась. По доброй воле и с радостью. А это произойдет, только если ему удастся ее завоевать. Если он останется джентльменом, даже если отдельные части его тела активно протестуют против этого.

– Какую историю ты бы хотела услышать сегодня? – спросил Николас, переместившись так, чтобы скрыть видимый интерес к ней его естества. Она опустила глаза и сложила руки на коленях. Хорошо, что она не посмотрела на его колени.

– Любую, которую ты захочешь рассказать. – Повисло напряженное молчание. Николас уже совсем было собрался заговорить, когда Изабелл добавила: – То есть я хотела сказать, что была бы рада услышать историю о тебе. – А потом она повернулась к нему, и Николас заметил в ее темных глазах тепло и искренний интерес.

– Что ты хочешь знать обо мне?

Он быстро прикинул, какие истории мог бы рассказать о себе, и не обнаружил ни одной приличной.

Изабелл робко улыбнулась.

– Расскажи, что ты и твой брат Графф делали, когда были маленькими.

Николас рассмеялся.

– Грифф. Хотя Грифф, пожалуй, лучший рассказчик, чем я, особенно если его удается отвлечь от занятий.

– Грифф. Правильно. Только, пожалуйста, не говори ему, что я перепутала его имя. – Ее голос стал испуганным, и Николас разозлился. Нет, не на нее, конечно, а на того, кто настолько ее запугал, что она боится даже шутить.

Она должна пить вино и смеяться. Если он сумеет достичь этих целей, то, возможно, станет немного ближе к ней и узнает, кто она, его жена.

А потом ему пришлось отбросить эти мысли и сосредоточиться на своем детстве. Надо было вспомнить и рассказать ей что-нибудь забавное, не упоминая о том, как сильно он ее хочет, как жаждет увидеть ее обнаженное тело под изящной ночной рубашкой. И о том, как сильно он хочет, чтобы она увидела его обнаженное тело под совсем не такой уж изящной ночной рубашкой. Ничего подобного.

Кашлянув, Николас заговорил.

– Грифф, как ты уже, наверное, поняла, самый усердный и старательный из нас. Его всегда с трудом удавалось оттащить от книг. Так что мне приходилось узнавать подробности какого-то исторического события, а потом я предлагал ему разыграть его и посмотреть, что получится.

– Сколько вам было лет? – Теперь в ее голосе не было испуга. В нем звучал только искренний интерес. И Николас с удивлением обнаружил, что и сам хочет ей рассказать о себе.

– Мне было двенадцать, а Гриффу девять или десять, когда все это началось. – Он прислонился к изголовью кровати и уставился в потолок. – Грифф всегда интересовался ранней английской историей. Мы часто играли в завоевание Англии. Знаешь, Великая хартия вольностей, Робин Гуд и все такое. Я обычно играл Вильгельма Завоевателя, но далеко не всегда побеждал.

– Трудно поверить, – тепло усмехнулась она.

Проклятье! Он изо всех сил пытается быть джентльменом, а она делает ему комплименты, причем именно те, что льстят мужской гордости, и он испытывает непреодолимое желание показать, что способен заставить ее забыть о приличиях, и вообще мужской рот может не только рассказывать детские истории.

Николас вдруг понял, что не знает, каково это – после ночи жаркой любви лежать рядом с любимой женщиной, ощущая полное удовлетворение и приятную расслабленность. Строго говоря, ни с одной из женщин раньше у него не возникало такого желания. И только теперь захотелось прижать ее к себе и даже – да поможет ему Бог – шептать ей на ухо какие-нибудь пустяки, и не для того, чтобы склонить ее к продолжению сладострастных игр, а просто чтобы сделать ей приятное.

– Грифф намного умнее меня. У меня всегда была сила и скорость, но Грифф… – Николас задумался и хихикнул. – Грифф мог разговорами ободрать кору с дерева.

– Что бы это ни значило, – добавила Изабелл.

Николас рассмеялся

– Совершенно верно. У моего брата очень острый и опытный язык. – Черт, неужели он это произнес? – А мне всегда приходилось полагаться на мой… мое… не знаю, как сказать.

– А теперь? Мне кажется, ты напрашиваешься на комплименты.

Он взял ее за руку.

– Естественно. Каждому мужчине надо знать, что его женщина ценит его по достоинству.

Изабелл на мгновение замерла, потом тихо вздохнула. Этот негромкий звук заставил все внутренности Николаса перевернуться.