Как провести медовый месяц в одиночестве

— Боже мой, — говорит Синди, и ее лицо преображает настоящая улыбка. Она похожа на ту подругу, которую я помню, ту, которая плакала рядом со мной, когда Бекки впервые сказала нам, что беременна. — Это невероятно.

— Да. Мне нужно идти.

— Конечно, — говорит она. — Я знаю, что она не захочет этого слышать, и ты ей не скажешь, но я желаю ей всего самого лучшего. Им обеим.

Я киваю.

— Да. Я знаю.

— Пока, Иден.

— Пока.

Я ухожу от еще одной грани своего прошлого и иду в больницу. Столько всего нужно пережить, а времени нет, совсем нет.

По крайней мере, нет обиды. Возможно. Груз общей истории и, конечно, недоверие. Но разговор с Синди не вызвал у меня прежних чувств.

Я пробираюсь по стерильным больничным коридорам и наконец попадаю в палату Бекки и Патрика, где она грызет чипсы.

Рядом с ней Патрик выглядит так, будто его ударило током.

Он оглядывается на меня.

— Привет, Иден. Спасибо.

— Без проблем! Зигги в машине. Я возьму его на долгую прогулку позже.

— Спасибо, — говорит Бекки с широкой улыбкой. Она выглядит совершенно безмятежной, кивая головой в такт музыке, звучащей из ее телефона.

— Ты в порядке? — спрашиваю я.

— Она решила попробовать смеющийся газ, — говорит Патрик, — пока не началась эпидуралка.

— Да. Это потрясающе, — говорит Бекки и протягивает мне дыхательную маску. — Эй, ты выглядишь немного поникшей. Все в порядке?

— Сегодня тебе нельзя заботиться ни о ком, кроме себя, — говорю я и похлопываю ее по ноге через больничное одеяло. — О себе и о малышке. И, возможно, Патрике.

Она бросает на мужа забавный взгляд.

— Да, думаю, мне придется.

— Дайте мне знать, если вам понадобится что-то еще. Я наготове. И не волнуйся, я не забыла про угощения для Зигги.

Бекки хихикает и кладет руку на живот.

— Хорошо. Это может занять некоторое время. Мои схватки уже замедлились.

Я направляюсь к двери.

— Но ты справишься.

Она кивает, как будто это очевидно.

— Да. Эй! — говорит она и тянется за газом для смеха. — Открытка?

Я гримасничаю.

— Она прибыла сегодня.

— Не может быть

— Да, но мы поговорим об этом через неделю или две. Это действительно не…

— Дай мне пятиминутную версию, — говорит она голосом, с которым не поспоришь.

Так я и делаю.

После этого я еду домой с четкой целью. Позвонить Филиппу. Может быть, просто спросить о телефонном звонке, который я слышала. Может быть, чтобы спросить о том, что он написал на открытке.

А может, просто рассказать свою версию истории.

Я приезжаю домой после наступления темноты и вывожу Зигги. Он танцует вокруг моих ног и путается в своем поводке.

Напротив моего дома припаркована машина. Обычно ее там не бывает, но я не придаю этому значения, роясь в сумочке в поисках ключей от дома. Вместо них я нахожу ключи Бекки и вынуждена копаться дальше.

— Привет, — говорит голос.

Зигги дважды лает, стоя у моих ног.

Я поднимаю глаза. На тротуаре перед моим домом стоит Филипп Мейер. Он засунул руки в карманы темных джинсов и одет в чистую голубую рубашку с закатанными рукавами.

— Извини, что явился без предупреждения, — говорит он и улыбается своей кривой улыбкой. — Как поживаешь?

28

— Ты здесь, — говорю я.

Он кивает.

— Да.

— В моем родном городе. В моем доме.

— Да, — повторяет он и хмурится. Борода исчезла, а волосы стали короче и аккуратно уложены по краям. Он выглядит до боли знакомым и одновременно красивым незнакомцем. — Я могу вернуться в другой раз. Или никогда, если хочешь.

— Нет, не уходи.

— Хорошо, — говорит он и снова улыбается.

Зигги подходит к новому незнакомому мужчине у дома, в котором он редко бывает, и обнюхивает ноги Филлипа, обутые в мокасины. Постепенно его хвост начинает вилять.

— У тебя есть собака? — Филипп наклоняется, чтобы погладить его, проводит большой рукой по спине Зигги.

— Нет, — говорю я.

Мир словно перевернулся. Как будто он постоянно перемещается под моими ногами, и я не могу найти точку опоры.

Я просто смотрю на него.

Филипп усмехается..

— Точно. Значит, ты украла ее?

— Нет. Это моя лучшая подруга.

— Собака?

— Нет, прости, я имею в виду, что это собака моей лучшей подруги. Он остался у меня на ночь, потому что моя подруга рожает.

Его брови взлетели вверх.

— Черт.

— Да. Это сложно, — говорю я. — И твоя записка только пришла. Твоя открытка, я имею в виду. Только сегодня.

— Вау. — Он проводит рукой по челюсти, размышляя над этим. В нем есть что-то сдержанное и осторожное. Это в точности отражает мои чувства.

— Ты получил мою? — спрашиваю я. Во рту пересохло.

— Да, около трех недель назад.

— О.

— Мне понравилось, — говорит он. — Ты сказала, что будешь моим гидом в Пайнкресте… если он мне когда-нибудь понадобится.

— Да. Говорила. — Потом я качаю головой, чувствуя себя нелепо. Зигги обнюхивает мои розовые кусты, моя лучшая подруга рожает, а тут еще и Филипп стоит прямо передо мной. — Я в замешательстве.

— Почему?

— Из-за тебя, — говорю я. — Из-за этого. Открытка, твое появление здесь… все это.

Его улыбка исчезает.

— Понятно. Если ты хочешь, чтобы я ушел, я уйду. Это не проблема.

— Нет, оставайся. Просто после того, как мы попрощались на Барбадосе, я развернула такси.

Его глаза расширились.

— Правда?