Как разбудить в себе Шекспира. Драмтренировка для первой пьесы

Солдаты армии Севера готовятся повесить плантатора-южанина Пейтона Факуэра на мосту: он, мечтая прославиться подвигом, пытался поджечь железнодорожный мост через ручей, чтобы навредить армии северян. Его поступок был спровоцирован лазутчиком армии Севера, выдающим себя за южанина. Во время казни веревка обрывается, и Факуэр падает в воду. Он спасается от пуль и добирается до своего дома. Он хочет обнять жену, но чувствует удар по шее, видит свет, а затем тьму. Рассказ заканчивается словами: «Пэйтон Факуэр был мертв; тело его, с переломанной шеей, мерно покачивалось под стропилами моста через Совиный ручей».

Итак, больше половины объема текста – рассказ о чудесном спасении человека от казни, и мы надеемся, что чудо свершится, мы болеем за героя, сочувствуем ему и наполняемся оптимизмом. Но оказывается, что спасение – это фейк, его не было, это иллюзия, созданная мозгом плантатора за секунды до смерти. То есть автор намеренно раскачивает маятник – увеличивая нашу надежду, он увеличивает наше отчаяние, которое следует сразу за финальными словами. И в этом есть художественный прием – дать иллюзии расправить крылья, дать ей осуществиться почти полностью, дать нам взлететь, а потом больно ударить нас о реальность, в которой нет места чуду.

И если мы задумаемся о том, что же убило плантатора, то это будет, сразу после войны, его собственная жажда подвига – она же жажда насилия, которая есть, по убеждению автора, в каждом человеке.

«Человек и змея»

Мы видим 35-летнего холостяка, богатого и здорового, спортсмена и светского щеголя Харкера Брайтона, он в халате валяется на диване в доме своего друга доктора Друринга, который коллекционирует рептилий и под них отдал целое крыло своего шикарного дома в Сан-Франциско. Брайтон читает на диване книжку о чудесах науки – о магнетизме змей, чей взгляд может загипнотизировать и привести к гибели. Он не верит в эту информацию, но тут же замечает змеиный взгляд из-под кровати. Как будто там засела крупная змея, и она даже чуть придвинулась к нему. Харкер знает, что в особняке действительно случается такое – иногда какая-нибудь рептилия сбегает. И вот одна из них теперь под кроватью. Харкер хочет позвонить слугам, но передумывает: вроде бы он смелый человек, зачем выставлять себя трусом. Он пытается понять, ядовита змея или нет. Но знает о змеях мало и определить не может – видно только, что она толщиной с руку. Он встает, чтобы незаметно выйти из комнаты, пятясь, не сводит глаз со змеи, чтобы она не бросилась на него. Но с удивлением замечает, что ноги не слушаются его. И вдруг он начинает идти не от змеи, а к ней. Харкер понимает, что змея гипнотизирует его. Против своей воли он приближается к ней. И даже слышит музыку с берегов Нила. Видит равнину, на которой гигантская змея смотрит на него глазами матери. Харкер падает навзничь и разбивает нос и губы, хлещет кровь, но зато чары прошли – он хочет отползти от змеи, не смотреть на нее. Но он боится, что она может задушить его, что она вот-вот нападет. Харкер снова смотрит – видит злобу в ее глазах. И ползет к ней вопреки желанию. На губах его пена. И дальше мы переносимся в гостиную доктора Друринга: доктор и его жена слышат крики Брайтона, бегут к нему в комнату и застают его мертвого – он умер от инфаркта. Под кроватью лежало старое чучело змеи с пуговицами вместо глаз.

До финала читатель оценивает эту ситуацию как борьбу человека со змеей, которая похожа на некую стихию, силу. Мы болеем за Харкера, а потом сочувствуем погибшему. Но финальные строки заставляют переосмыслить все: оказывается, человека убил его собственный страх, его внутренняя змея. То есть человек сам носит в себе свою смерть, как если бы Кощей Бессмертный носил иголку не в некоем яйце, которое в утке, которая в зайце и так далее, а в своих собственных яичках. Это такая концепция человека, при которой он содержит в себе то, что способно уничтожить его, уничтожить людей вокруг, покалечить мир.

«Возвращение» («A Resumed Identity»; в других переводах: «Обретенное тождество», «Заполненный пробел»)