В пьесе Маши Все-таки «Салют» музыкально построены даже ремарки. Впрочем, границы ремарок и реплик в этом тексте размыты, таковы его художественные особенности. «Салют» несет в себе дионисийские черты, и музыкальность – одна из примет дионисийства. Но как раз с помощью музыкальности мы можем добавлять Диониса в наши аполлонические тексты.
В пьесе Оли Мухиной «Таня-Таня» сближение персонажей происходит даже на уровне выстраивания ритма диалога, и ответы постепенно становятся эхом, подчеркивая слияние.
ТАНЯ. Ты очень красивая.
ДЕВУШКА. Ты мне очень нравишься.
ТАНЯ. Ты мне очень нравишься.
ДЕВУШКА. Мое лицо.
ТАНЯ. Мое.
ДЕВУШКА. Моя рука.
ТАНЯ. Моя.
ДЕВУШКА. Мое тело.
ТАНЯ. Мое.
ДЕВУШКА. Как же ты.
ТАНЯ. Ты.
ДЕВУШКА. Как же я.
ТАНЯ. Я.
Доверие
Категория доверия – важная для искусства в целом. Добавить доверия в диалог – это создать ощущение документальности, подслушанного разговора. Помните, у Довлатова:
«Мы снова выпили. Кузин бегло закусил и начал: – А как у нас все было – это чистый театр. Я на судомехе работал, жил один. Ну, познакомился с бабой, тоже одинокая. Чтоб уродливая, не скажу – задумчивая. Стала она заходить, типа выстирать, погладить… Сошлись мы на Пасху… Вру, на Покрова… А то после работы – вакуум… Сколько можно нажираться?.. Жили с год примерно… А чего она забеременела, я не понимаю… Лежит, бывало, как треска. Я говорю: “Ты, часом, не уснула?” – “Нет, – говорит, – все слышу”. – “Не много же, – говорю, – в тебе пыла”. А она: “Вроде бы свет на кухне горит…” – “С чего это ты взяла?” – “А счетчик-то вон как работает…” – “Тебе бы, – говорю, – у него поучиться…” Так и жили с год…»
Рассказ Кузина написан так, что кажется документальным, и даже диалог внутри его рассказа тоже вызывает полное доверие.
В пьесе Маши Конторович «Мама, мне оторвало руку» описана сцена первого секса подростков. Начинается она таким диалогом:
ВЛАДИК. Ты красивая.
МАШКА. Ну да…
ВЛАДИК. Будешь?
МАШКА. Это че? Колофелин, типа?
ВЛАДИК. Клофелин. Это Яга с шампанским.
МАШКА. Коктейль?
ВЛАДИК. Коктейль.
МАШКА. Вкусненько.
ВЛАДИК. Ну да.
МАШКА. Сам придумал?
ВЛАДИК. Ну да.
МАШКА. Блин… Прикольно…
МАШКА. А в той комнате Сашка уже уснула? Надо проверить.
ВЛАДИК. Не надо.
МАШКА. Владик, отпусти.
ВЛАДИК. Да че ты.
МАШКА. Ну отпусти.
ВЛАДИК. Вот еще выпей.
МАШКА. Не хочу.
ВЛАДИК. Да все.
МАШКА. Налей.
ВЛАДИК. Держи.
МАШКА. Себе?
ВЛАДИК. Вот.
МАШКА. За что?
ВЛАДИК. Ну, не знаю… За тебя?
МАШКА. Это банально.
ВЛАДИК. Что не банально?
МАШКА. За соловьев на зеленой ветке!
ВЛАДИК. Че?
МАШКА. Ну соловьи. Чтобы они дольше пели. Ну и всегда, типа, пели.
ВЛАДИК. Окей.
По коротким робким фразам мы видим настроение и страх обоих подростков, их неопытность и неловкость, попытки настроиться на романтический лад.
Подумайте о том, что в вашем диалоге могло бы стать маркерами достоверности. Тренируясь слышать живую речь, записывать ее, коллекционируя слова и фразы, вы увеличиваете достоверность диалогов ваших пьес.
Асимметрия
Ответы невпопад, попытки перевести тему, игнор, параллельные реплики и «каждый о своем» – приметы живой речи, создающие тот самый эффект асимметрии, нужный для увеличения доверия. Да, асимметрия – часть доверия, но давайте выделим ее, чтобы не пропустить.
Все мы помним классический пример из «Дамы с собачкой» Чехова, когда Гуров, выходя поздно ночью из клуба, сказал своему приятелю: «Если б вы знали, с какой очаровательной женщиной я познакомился в Ялте!» И его приятель ответил: «А давеча вы были правы: осетрина-то с душком!» Приятель не реагирует на реплику Гурова, как будто не слышит, да к тому же его ответ очень контрастирует со словами о любви – а мы уже говорили, как контраст важен для искусства.