Как роман. Удивительная жизнь Владимира Соколина

Иоффе, ценный дипломат, троцкист до и после революции, привлекал своим широким культурным кругозором и интеллигентной внешностью, но он буквально пугал, когда внезапно выдавал о себе фразы, напоминающие Qualis artifex pereo (Какой артист погибает. – Примеч. ред.) Нерона. Его самоубийство в разгар идущей борьбы не было совсем уж неожиданностью. В какой-то момент всерьез обсуждался вопрос о зачислении меня в штат делегации, которой он руководил на переговорах с Англией в 1924 г. Он также предлагал мне участвовать в его посольской миссии в Японии.

Феликс Дзержинский, великий хозяин ЧК, который совмещал эту должность с постом председателя Высшего совета народного хозяйства и народного комиссара путей сообщения, был одной из самых впечатляющих фигур лидирующей группы. Его чувства и манеры были столь же тонки и деликатны, как и его лицо. Именно из-за своей прямоты, честности, отвращения ко лжи, а также из-за своей приверженности делу Партии, Ленин после многочисленных неудачных попыток заставил его создать и управлять тайной революционной полицией и её внесудебными правоохранительными органами.

До покушения на Ленина и убийства Урицкого, поднимался вопрос о замене главы Петроградской ЧК, настолько его щепетильность в проведении операций казалась слишком запоздалой относительно тех опасностей и нападений, которым подвергался режим.

Как только была провозглашена политика красного террора, он стал вести её железной рукой. Иногда даже говорили, что принадлежность его к польскому дворянству облегчала задачу службы против русских. Разумеется, на его службе ранее состояли инородцы любого происхождения, в течение долгих лет там преобладали латыши. Но было верно и то, что он испытывал слабость к полякам, был благосклонен к их продвижению и более снисходителен к ним, чем к представителям других национальностей. За исключением этого, его нельзя было упрекнуть в шовинизме любого сорта. Как часто случалось с людьми, погруженными в изнанку социальных реалий страны, он искал убежище в природе, поэзии, в тех вещах, которые могли бы показаться возмутительными, даже чудовищно лицемерными в глазах жертв репрессий. Однако этот человек не был лицемером, он ничего не делал ради выгоды или и в целях своего продвижения. Дзержинский ненавидел это ремесло, которое так его поменяло и само стало неузнаваемым с тех пор, как диктатура потеряла интенсивность, тогда он почти полностью посвятил себя восстановлению промышленности и железных дорог.

ГЛАВА 9 Дипломатия – в Министерстве иностранных дел

Когда царский режим прекратил свое существование в феврале 1917 г., освободив место Временному правительству, министерство иностранных дел сохранилось практически в полном составе. Но с приходом большевиков оно дорого за это заплатило и подверглось значительным изменениям. Фактически персонал министерства открыто выступил против большевистского государственного переворота. Реакция на это было суровой.

29 ноября большевики уволили всех строптивых сотрудников, и 5 декабря правительство приказало всем дипломатическим представителям России за границей заявить, поддерживают ли они новый режим или нет. В итоге только двое остались на службе у советского правительства.

Как только Троцкий стал всё больше вовлекаться в обще-правительственные дела, обязанности по ведению нормальной работы Наркомата иностранных дел перешли к его заместителю Ивану Абрамовичу Залкинду. Когда Ленин принимал западных дипломатов 14 января 1918 г., Залкинд представлял комиссариат. Присутствовавшие дипломаты особо его не оценили. Фактически отношения между большевиками и западными представителями были с самого начала натянутыми и с течением времени становились все более сложными.

Еще даже до того, как большевики пришли к власти, у них уже было заграничное бюро в Стокгольме. Во время Первой мировой войны в Швейцарии развивалось серьезное антивоенное движение, и в 1917 г. после Февральской революции в России центральный орган этого «Циммервальдского движения» Интернациональная социалистическая комиссия (ИСК) переместилась в Стокгольм, чтобы быть ближе к «захватывающим» событиям в Петрограде. Конечно, поначалу комиссией управлял швейцарский социалист Роберт Гримм, который решительно выступал против Ленина, однако летом 1917 г. комиссия перешла в руки Анжелики Балабановой, сторонницы Ленина. В результате большевики естественно обратились к Стокгольму, как к своему окну на Запад. К тому же, финансирование большевистской революции часто шло через Швецию и в особенности через шведские банки.