Как рождаются и умирают монстры (СИ)

Амикус стремительно сорвался с места, и через какие-то пару секунд он уже нависал над заметно напрягшейся девушкой, смотрящей на него широко распахнутыми глазами. Несколько секунд он сохранял зрительный контакт, а потом она спросила: «Что-то не так?», и его глаза невольно опустились на ее губы. Такие притягательные, нежно-розовые губы.

Не в силах совладать с охватившим его желанием, Амикус склонился к лицу девушки, но она резко отстранилась, отступив на два шага назад.

Амикус выдохнул и удивленно моргнул. Она отвергла его? Какая-то жалкая грязнокровка отвергла его, чистокровного волшебника из рода Священных двадцати восьми? Наверное, он должен был разозлиться. Так было всегда, когда девушки отвергали его. Он начинал их ненавидеть, и желание отомстить за унижение настойчиво требовало воплощения в реальность. Правда, ему не хватало смелости самому совершить месть, поэтому за него это делала сестра, которая, пытая несостоявшихся возлюбленных брата, получала ничуть не меньше удовольствия, чем он, наблюдая за муками этих несчастных.

Амикус прекрасно понимал, почему в школе не пользовался популярностью у девушек, даже несмотря на богатство его семьи. Всему виной его внешность. Амикус был точной копией своего отца, который был тем еще уродом, и, если бы не договоренность между семьями, вряд ли он когда-нибудь вообще женился бы. Сестре тоже досталось несколько папочкиных черт, что не могло не отразиться и на ее личной жизни, но Алекто это совершенно не тяготило. Она никогда не проявляла интереса к мальчикам и едва ли планировала выходить замуж когда-нибудь.

У Амикуса же была одна отвратительная черта, доставившая ему немало проблем – он был влюбчивым. И влюблялся он не лишь бы в кого, а западал на самых красивых девушек в своем окружении. Конечно, красавицы, за которыми мальчики бегали толпами, даже не смотрели в сторону таких, как Амикус. Раз за разом, они высмеивали его неуклюжие попытки понравиться им, и, наверное, он был идиотом, потому что, каждый раз наступая на одни и те же грабли, он не извлекал из этого никаких уроков, а шел искать новые.

Отказы были для него привычной рутиной и по отношению к отвергнувшим его девушкам он не испытывал ничего, кроме злости. Но с этой грязнокровкой все было иначе. Когда она не позволила ему приблизиться, чтобы поцеловать ее, он почувствовал вовсе не злость, а жгучую обиду.

Ему казалось это жутко несправедливым, ведь он не просто ухаживал за ней, как в случае с остальными. Он буквально спас ее от отца-тирана и, возможно, других Пожирателей Смерти. Он сделал что-то несвойственное ему, да никому из слизеринцев несвойственное. Спасение убогих всегда было прерогативой гриффиндорцев, и они получили за это всеобщую любовь и уважение. И теперь, когда он сделал то же самое, она все равно оттолкнула его.

Разве он сделал что-то не так? Или сделал недостаточно? А может…

– Неужели я настолько уродлив, что ты даже поцеловать меня в благодарность за спасение брезгуешь? – сам не ожидая, на одном дыхании выдал Амикус.

Он сжал руки в кулаки, внутри все ходило ходуном. Девушка как-то странно посмотрела на него, потом моргнула и произнесла то, что неслабо расшатало систему его убеждений относительно грязнокровок.

– Прости… Я просто… никогда раньше не целовалась.

И хватает же у нее наглости так явно врать! Лживая грязнокровка!

– Ничего лучше придумать не могла? – огрызнулся Амикус. – Думаешь, я в это поверю?

– Но я не лгу! – румянец тронул ее щеки.

Амикус сглотнул, и окинул девушку удивленным взглядом с головы до ног. Вполне симпатичная. Кто-то из волшебников наверняка захотел бы трахнуть ее.

– Как это может быть? Ты же…

Грязнокровка…

– … магглорожденная.

– И что?

Грязнокровки с ранних лет прыгают в постель к любому волшебнику, лишь стоит их пальцем поманить. Если и есть маггловскому отродью место в магическом мире, то это место в борделях Лютного. В них нет достоинства, что есть в чистокровных леди. Они аморальны и развратны.

Так его учили родители. И он никогда не подвергал это сомнению, с отвращением смотря на грязнокровок, расхаживающих по Хогвартсу, будто имели полное право находиться там.

– Ты что, правда никогда не целовалась?

– А что тут такого? – девушка обхватила себя руками, она явно была смущена. – Просто, не встретила того, с кем хотелось так сблизиться. Я, знаешь ли, не из тех девушек, которые со всеми подряд целуются.

– А ты…

Амикус не успел договорить, дверь в комнату распахнулась и на пороге показалась Алекто.

– Почему она еще здесь? – прошипела она. – Отец вернулся!

– Как вернулся? – внутри у Амикуса все похолодело. – Он же собирался прибыть только к обеду.

– А прибыл раньше. И если он увидит это, – Алекто кивнула в сторону девушки, – нам обоим достанется. Немедленно избавься от нее!

Он не сможет. Не сможет убить ее. И сестре не позволит.

– Я…

– Ох, Мерлин! И достался же мне такой мягкотелый братец! – Алекто всплеснула руками. – Делай что хочешь, но ее не должно быть здесь. Можешь отправить ее из гостиной западного крыла. Я задержу отца насколько смогу.

– Спасибо, сестра! – выдохнул Амикус.