Как рождаются легенды, или Байки из института времени

А потом была схватка. После того, как Змей хвостом вышиб парня из седла, конь в ужасе ускакал прочь, и схватку пришлось продолжить пешим. Жалко, конечно. Тем более, что конь не его. Всеслав вряд ли будет доволен тем, что его конь потерян. Княжич вертелся, как уж на сковородке, уворачиваясь от струй пламени, изрыгаемых Горынычем. Бились весь день. Пот гладом катился со лба и заливал глаза. Колени мелко дрожали от напряжения. После того, как Иван отсёк одну голову, Змей стал слабеть. После потери второй головы движения его замедлились, и парень, перепрыгнув через струи дымящейся крови, хлещущие из ран, рубанул по третьей. Оставив подыхать бьющуюся в агонии тушу, княжич вошёл под своды храма. Табличка стояла на возвышении в большом зале, а на заднем дворе стоял привязанный к коновязи прекрасный конь. Своевременная находка. Будет на чём назад вернуться.

На следующий день пути нашёлся сбежавший скакун. Он мирно щипал травку возле дороги, словно ожидая своего хозяина. Вот и хорошо. Будет, что отдать Всеславу, а то своего трофейного коня отдавать было жалко. Уж больно отличался он статью и красотой от остальных лошадок. Поистине царский скакун. Да и бежал, словно стрела, выпущенная из лука. Угольно чёрный, лоснящийся, длинноногий, с лебединой грациозной шеей и мощным поджарым торсом, он просто влюбил в себя Ивана. И имя сразу подобралось Ворон. Именно Ворон и никак иначе.

В Кижич въезжал утром, переночевав в трактире за городской стеной. Там же Ворона и оставил, решив не показывать его князю. Возле терема собралась огромная толпа. Каждый хотел посмотреть на человека, вернувшегося с проклятых земель живым. Иван приосанился, важно подъехал к красному крыльцу, спешился и поклонился князю.

– Выполнил я твою волю, княже.

– Ты привёз табличку?

– Да. Вот она.

Княжич отстегнул от седла котомку, вытащил оттуда табличку и протянул её Всеславу. Тот принял трофей и передал её Вану. Басурманин осмотрел табличку и кивнул головой.

– Что ж, – проговорил Всеслав. – Ты искупил свою вину. Теперь ты не пленник, а гость.

– Гостем быть у тебя – великая честь, – ответил Иван. – Но, всё же, разреши мне откланяться. Я беспокоюсь за своего отца.

– Понимаю. Ты можешь поехать после того, как о своей поездке расскажешь. И возьми вот это, – протянул князь небольшую торбу. – Это гранат. Угостишь отца. Привези его сюда. Ван им займётся. Через два месяца ты его не узнаешь.

О своих злоключениях Иван рассказал за трапезным столом. Слушали его внимательно. Никто так и не перебил. Только во время описания боя со Змеем Горынычем раздавались охи и ахи. А, вот, когда он закончил, тишина взорвалась гомоном десятка голосов. Люди бурно обсуждали рассказ, веря и не веря в то, что услышали. Княжич поднялся из-за стола и поклонился Всеславу.

– Спасибо, князь. Поеду я.

– Прощай, княжич. Ты – настоящий витязь.

Смущённый такими словами, Иван быстро съехал со двора и поспешил в трактир, где его дожидался Ворон. Задерживаться в городе не хотелось, да и тревога за отца сжимала сердце, поэтому, пополнив у трактирщика припасы, сразу заторопился в дорогу.

На тот злополучный перекрёсток мы еле успели. Только выключили установку и сели на днище, как на дороге показались два всадника. Я включил зум, на экране монитора лица путников увеличились и мы узнали в них Захара и Фёдора. Братья были явно чем-то недовольны.

– А вот и камень этот, – проговорил Захар.

– Ага. Лжец этот бел-горюч. Бессовестный лжец.

Я развернул клавиатуру и опять на старославянском стал набивать текст: «Мало знать предначертанное, надо ещё и уметь добиться того, что предначертано». Братья прочитали на внешней панели эту надпись, выведенную огненными буквами, и пришли в ещё большую ярость.

– Как ещё добиваться, если я прямиком в разбойничий вертеп попал? Насилу отбился, а потом ещё долго от них по лесам скакал! – прокричал Федот.

– А я вообще в город попал и в кости каким-то жуликам в пух и прах проигрался, – угрюмо буркнул Захар. – Чуть голым меня не оставили. Коня пришлось у них выкрасть. Столько ночей их выслеживал! Как бы дал по этой каменюке!

– Тихо ты! – остановил его Фёдор. – с бел-горюч камнем нельзя так. Разозлится, таких бед накличет, мало не покажется. Кстати, а кто там едет вдали?

– Да это же братец наш! – пригляделся Захар. – Да ещё и с той стороны, где убиту быти. Не послушал нас, значит. И живой остался.

– А конь под ним, смотри какой! И за что это такая удача нашему дурню?

– А сейчас узнаем.

Вот, честно говорю, аж сердце сжалось в предчувствии беды. Что ни говори, а Ванька нам уже, как свой был. Вот что за наив! Наш простодыра, увидев своих братьев живыми и здоровыми, обрадовался, бросился обниматься с ними. Естественно, они потребовали от него полного отчёта, и наш великий победитель пылесосов выложил всё, как на духу, да ещё и гранаты показал, которыми его Всеслав одарил. Ну и конём своим похвастался. Кличку ему дурацкую какую-то дал: Ворон. Нет, чтобы Россинант, там, или Буцефал. Неустрашимый, какой-нибудь, на худой конец. Красиво и благородно. А тут – Ворон. Ну, ни какой фантазии у человека!