Как рождаются легенды, или Байки из института времени

А дальше события стали разворачиваться с бешенной скоростью. Пока Фёдор заговаривал Ивану зубы, Захар зашёл сзади и ударил княжича кинжалом в спину. А кинжал, на минуточку, немаленький был. Парень, даже ойкнуть не успел, а, только, неестественно вытянулся, а потом мягко осел на траву. Я дёрнулся к к стационарному лучемёту, собираясь распылить этих сволочей на атомы, но Игнатьич меня остановил. В принципе, он прав. Мы не имеем права вмешиваться в их разборки. Жестокий век, жестокие сердца, как говаривал Шекспир. Братья вскочили на коней, прихватили Ваниного Ворона со всей поклажей и, не теряя времени, поскакали домой. И вот тут я не выдержал. Выскочить из флаера, подбежать к телу, кончиками пальцев уловить чуть слышный нитевидный пульс, выдвинуть медицинскую капсулу, уложить туда бедолагу, задвинуть капсулу назад и прыгнуть в машину – оказалось делом нескольких минут.

– Гони, Игнатьич на базу! – заорал я.

– Ты с ума сошёл? – опешил напарник, запуская двигатель.– Нас же поганой метлой из института попрут за это!

– Беру всю ответственность на себя! Гони!

Флаер взмыл высоко в небо и помчался на максимальной скорости. По дороге я успел связаться с базой и зарезервировать медицинский реанимационный блок. Капсула, это хорошо, но она только временно поддержит состояние раненного и не даст ему умереть. А вот блок будет бороться за его жизнь. До базы долетели минут за пять. Каково же было удивление медицинского центра, когда из флайера вышли мы оба живые и здоровые, а в капсуле они увидели местного жителя. Но, клятва Гиппократа, она и в двадцать третьем веке клятва Гиппократа. Приняли его, как миленькие. А потом мне пришлось выдержать тяжелейший бой с Шевчуком. Это не с пылесосами воевать, и, даже, не с ремонтными роботами! Тут пострашнее будет. Но, всё-таки, убедил я его. Списали всё это на эксперимент историков по истокам возникновения русских народных сказок, былин и преданий. Навязали мне, правда, историка Мишку Серова вместо Игнатьича. Напарник только рад был. Ему моя авантюра изначально не нравилась.

Парня подлатали и поставили на ноги в течении суток. Всё-таки медицина двадцать третьего века, это вам не шаманские пляски с бубнами. Иван стал, как новенький. Сидит себе в палате, смотрит вокруг себя квадратными глазами и трясётся, как осиновый лист под автоматическим диагностом. А когда диагност зажужжал, княжич готов был в окно выпрыгнуть. Хорошо, что стеклопакеты бронированные и не открываются. А то ищи-свищи его по базе. Память опять пришлось подкорректировать. Ну, тут уж никуда не денешься.

Иван открыл глаза и вздрогнул всем телом. Что произошло? Где братья? Словно вспышка, вернулась память. Вот Федот скалит зубы и расхваливает Ворона. Вот Захар осторожно заходит за спину. И, вдруг, страшная боль под левой лопаткой и темнота. И что это значит?

– Ну и горазд ты разлёживаться! – раздалось сбоку.

Ваня вскочил и обернулся. Рядом, плавно покачиваясь, в вершке от земли висел Серый Волк.

– Волк? Откуда ты взялся? И что случилось?

– Случилось! Сволочи твои братья, вот что случилось.

– Почему сволочи? И где они? Где мой конь, наконец?

– Убили они тебя и коня забрали со всей поклажей.

– Как убили?

– Захар сзади кинжал тебе в спину воткнул.

– Так я мёртв?

– И не надейся! Живее всех живых. Пришлось мне метнуться за тридевять земель за живой и мёртвой водой. Что рот раскрыл? Садись на меня. Поедем братьев твоих на чистую воду выводить, а то они, чувствую, все свои заслуги тебе припишут и отца твоего охмурят. Да, ещё вот тут возьми пузырёк.

– Что это?

– Для папаши твоего. Не живая вода, конечно, но немного поможет. Пободрее будет. А там, к Всеславу съездит, у Вана подлечится, лет десять сбросит. Тебе же Всеслав обещал?

– Обещал.

– Вот и бери. Пусть папаша выпьет. Прыгай быстрее. Полетели уже.

К родному стольному граду подъехали уже ближе к вечеру. По совету Волка дождались полной темноты, а там, перелетели через стену и приземлились с тыльной стороны терема. Иван спешился и зашёл в терем с чёрного хода, где обычно придворная челядь ходит. По случаю позднего времени никого не было. Только ключница Настасья прошлёпала растоптанными чоботами, да на кухне кухарки готовили опару. Тк, что проскочить удалось незамеченным. А в трапезной пировали вовсю. Длинный стол ломился от яств, гости шумно славили хозяев – Захара и Фёдора, сидевших во главе стола. А те, подбоченясь, в который уже раз смаковали подробности своей битвы со Змеем Горынычем. Отца на пиру не было.

Иван осторожно прошёл к отцовской опочивальне и тихонько толкнул дверь. При тусклом свете лампадки он увидел на кровати тихо лежащего князя.

– Папа! – бросился к нему парень.

– Кто здесь, – попытался сесть на кровати Радомир.

На отца без слёз смотреть было нельзя. Ещё более высохщий, трясущийся, он слезящими подслеповатыми глазами пытался рассмотреть гостя.

– Папа! Это же я, Иван, сын твой!

– Иван! Иван погиб. Мне Захар с Федором сказали.

– Они меня и попытались убить. Меня спасли.

– Кто? Потом. А сейчас выпей вот это.

– Что это?

– Лекарство. Тебе станет легче.