Как рождаются мифы XX века

Весьма способствуют распространению мифов случаи

самого обычного обмана: например, сбрасывание

дисков с высоких зданий, находки обломков «летающих

тарелок», «останков инопланетян», фотографии «тарелок»

и самих инопланетян и т. п. Чаще всего за этим стоит

вполне бескорыстное желание подшутить над

любителями и учеными, а иногда и над властями.

Средства массовой информации могут не только

способствовать созданию мифов и их распространению, но

и возникновению своеобразных массовых психозов. Мен-

зел в книге «О летающих тарелках» подробно рассказал

о панике 1897 года, когда таинственный «воздушный

корабль» видели десятки и сотни американцев, пока

эту сенсацию не сменила новая: какой-то ретивый

репортер «поведал миру историю о гигантском жуке,

длиной в 3 или 4 дюйма, который сел на губы одной

молодой девушки и больно укусил ее». Эту историю «быстро

подхватили другие газеты, и через неделю жуки-поце-

луйчики перекусали всех девушек — от штата Мэн до

Калифорнии». Подобного же рода паника возникла в

1947 году после первых сообщений о «летающих

тарелках». А незадолго до начала второй мировой войны

радиопостановка по роману Герберта Уэллса «Война

миров» привела в состояние панического страха

миллионы американцев. Находились люди, которые слышала

орудийную стрельбу и свист приземляющихся

кораблей марсиан, видели вспышки разрывов на поле битвы

с пришельцами и даже ощущали запах газа или дыма.

Большое скопление транспорта на улице трактовалось

как начало массовой эвакуации; пустая улица — как

покинутая или оцепленная полицией; нормальное

движение— как отсутствие непосредственной угрозы, но я

как знак того, что марсиане только подходят к городу.

«Тысячи перепуганных людей готовились к эвакуации

или горячо молились о спасении. Некоторые считали,

что на страну напали немцы или японцы. Сотни

призывали к себе родных и друзей, чтобы сказать им

последнее прости. Многие просто бегали как угорелые, сея

панику, пока наконец не узнали, в чем дело. В полицию

непрерывно звонили люди, взывая о помощи. «Мы уже

слышим стрельбу, мне нужен противогаз!» — кричал в

трубку какой-то житель Бруклина. Дороги и

телефонные линии в течение нескольких часов были забиты до

отказа», — пишет Мензел и дает объяснение всему

происшедшему: международная обстановка в ту пору была

крайне напряженной, назревала мировая война, и в

день радиопередачи «весть о вторжении марсиан лишь

воспламенила тлеющий под пеплом страх», который

давно уже поселился в сердцах людей, обеспокоенных

событиями в мире, экономическими трудностями,

угрозой потерять работу и т. д.

Страх! Вот он, один из двух главных двигателей

мифотворчества (второй — любопытство). Но ведь это

тот же страх, который испытывали наши древнейшие

предки после наблюдения редких и грозных явлений,

порождавших мифы. Только ныне это страх,

порождаемый не природным явлением, а надвигающимися

социальными катастрофами, угрозой ядерной войны. Это как

раз те факторы, которые называются социальными

корнями воспроизводства религии. Но, оказывается, они же

могут быть и социальными корнями современного

мифотворчества в дополнение к тем, что были в глубокой

первобытности. Мифы возникают как уход от тяжелой

действительности, как своеобразная форма пассивного

социального протеста.

Г. В. Плеханов указал три компонента религии:

представления, настроения и действия. Современная

мифология только в своих крайних проявлениях включает

действия (поклонение, обряды, ритуалы), например,

такие, как приезд членов секты «Возрождающиеся атлаЕ!-

ты» в Египет для поклонения пирамиде Хеопса или

съезды верующих в пришельцев. Но два других

компонента — мифологические представления (современные

мифы) и соответствующие им настроения — налицо.

Налицо и не допускающая критики и сомнений вера —

цемент всех религий, начиная с первобытных и кончая

самыми современными.

«Верую, потому что нелепо»

На заре христианства апологет церкви Квинт Тер-

туллиан заявил: «Сгес1о, ^и^а аЬзигйит езЬ> — «Верую,

потому что нелепо». Полторы тысячи лет спустя датский

философ и мистик Серен Кьеркегор подтвердил:

«Вера— это прыжок в абсурд». Не следует считать

высказывания этих глубоко и искренне верующих мыслителей

бравадой. Вера не нуждается в доказательствах, ибо

относится к ним, как превосходно сказал тот же

Кьеркегор, «как к своему врагу».

Все древние и современные мифы, так же как и

религии, основываются не на вере в эксперимент,

жизненный опыт, человеческую практику, логику—вере,

допускающей ошибки, заблуждения, нелегкий путь к исти-

не, а на вере, восходящей к страху дикаря перед

окружающим его миром, к созданным, а затем

санкционированным авторитетами и обществом фантастическим

представлениям. «Ты говоришь о буревестнике, который

ловит тюленей еще до того, как они существовали. Мы не

беспокоимся на этот счет. Мы повторяем рассказы в том

виде, в каком их нам рассказывали. Мы не

понимаем их, и тем не менее мы вполне ими удовлетворены».

Это объяснение, данное эскимосом, удивительно

совпадает со словами теологов, обосновывающих догматы

своей веры. «После Христа нам не нужна никакая

любознательность, после Евангелия не нужно никакого