Как сломать себе жизнь

Кэт Марнелл Как сломать себе жизнь

Всем тусовщицам посвящается

CAT MARNELL

How to Murder Your Life

К сведению читателей: имена и характерные признаки некоторых людей, изображенных в этой книге, изменены.

This edition is published by arrangement with WAXMAN LEAVELL LITERARY AGENCY and The Van Lear Agency LLC

Перевела с английского A. А. Рудакова

Вступление

В клуб вполз детеныш тюленя. Шутка! В качестве детеныша тюленя выступала я. Да собственно, и вползала-то я не в клуб – во всяком случае, не в тот вечер. Это был VIP-шатер «Цирка дю Солей» – ну, знаете, того самого франко-канадского шоу. На одном из островков Ист-Ривер, по соседству с Манхэттеном, установили большой белый шатер – нечто вроде остроконечной зефирки – под названием «Гранд-шапито на Рэндоллз-Айленд». Вечером меня забрали из небоскреба Cond'e Nast[1]на Манхэттене и доставили туда. Для «работы».

Было лето 2009 года. Я заметно хромала, потому что в ступне застряли осколки от… Я и сама толком не помнила, от чего. Кажется, я разбила в ванной флакон туалетной воды Kiehl’s Musk и, по-видимому, наступила на него, а вытаскиванием осколков заморачиваться не стала.

– Тебе надо к врачу, – каждый день повторяла моя начальница, легендарный редактор отдела красоты Джин Годфри-Джун, когда я ковыляла в балетках к ней в кабинет. – И сегодня же!

– Схожу, – обещала я и уходила домой, где в мрачном трансе тоннами пожирала разноцветные кукурузные колечки или ловила кайф в компании своего друга Марко.

Да-да. Мне было двадцать шесть лет, я работала младшим редактором отдела красоты в Lucky – одном из топовых американских глянцевых журналов, и больше окружающие почти ничего обо мне не знали. Однако за блестящим фасадом скрывалось немало тайн.

Начнем с того, что я страдала наркоманией – плотно сидела на «колесах». Помимо это я была: начинающей алкоголичкой, которая вечером после работы в одиночестве хлещет теплую «Вдову Клико», запершись в кабинете начальницы; коварной пациенткой, которая обманом выуживает у разных врачей рецепты и бегает по круглосуточным аптекам, пока ее коллеги коротают вечера за просмотром очередной серии «Настоящей крови», лежа в постелях в обнимку с бойфрендами; булимичкой, которая спускает на еду по сотне долларов в день во время приступов обжорства в грустную минуту (а грустные минуты случались частенько), а потом блюет салями и проволоне; измученной бессонницей и галлюцинациями плаксивой невротичкой, которая при каждом скрипе половицы в квартире подпрыгивает до потолка, словно Леброн Джеймс[2], и горстями глотает валиум; долбанутой членовредительницей, которая под телешоу «Сегодня вечером с Джеем Лено» пинцетом Tweezerman расковыривает кровоточащие нарывы вдоль линии бикини; похотливой, ненавидящей саму себя минетчицей с клубных тусовок, несущейся навстречу краху; и наконец – и, пожалуй, более всего – одинокой дурочкой в состоянии «ниже плинтуса». В мозгах у меня была такая каша, что хоть подавай ее на завтрак в Sarabeth’s; я позволяла парням из арт-тусовки душить себя во время незащищенного секса; у меня был один-единственный друг по имени Марко, косивший под Дэша Сноу[3], – он пытался воткнуть мне в шею шприц и однажды присосался к моим ноздрям, когда у меня случилось кокаиновое кровотечение; мой соквартирант Нив «Сом» Шульман[4] мечтал выпереть меня из нашей «двушки» в Ист-Виллидже; родители не разговаривали со мной с тех пор, как я наповал сразила папочку счетом на тридцать тысяч из рехаба[5]. С утра я принимала ванну, потому что не хватало сил стоять под душем; я заполняла квитанцию на квартплату маркером; у меня было три психиатра и ни одного гинеколога или стоматолога; я вела такую безумную жизнь, что не могла сообразить, какой крем наносить – дневной или ночной; и еще я ни разу в жизни не позвонила своей бабушке.

А еще я была лгуньей. Моя начальница Джин – в то время я ходила в ее ассистентках – проявила немыслимую благосклонность и на целых шесть недель отпустила меня в центр реабилитации. Вернувшись, я постоянно клялась и божилась, что чиста как слеза, хотя это была наглая ложь. А потом Джин меня повысила.

Так я стала редактором отдела красоты. Отчасти я соответствовала образу редактора Cond'e Nast – по крайней мере, пыталась. Носила знаменитые слэп-браслеты Dior и желтые синтетические платья Marni, ходила с трехсотдолларовой сумкой Lanvin из черной лакированной кожи, которую Джин в один прекрасный день плюхнула мне на стол («Для меня слишком… блестящая», – пояснила она). Мелирование делала в салоне Салли Хершбергер в Митпэкинге[6]; щеголяла шикарным лавандовым педикюром (Versace’s Heat Nail Lacquer, оттенок V2008) – и благоухала малоизвестными дорогими ароматами вроде Midnight Orchid от Susanne Lang и Black Musk Oil от Colette.