Как сломать себе жизнь

Через час я встала и побрела в ванную, словно Кит Мун на фенциклидине. Пописала, вымыла руки (эти детали необходимы), а когда открыла дверь ванной, чтобы вернуться в гостиную, передо мной с улыбкой стоял хоккеист, дожидаясь меня. Он мягко втолкнул меня обратно в ванную. Я то отключалась, то приходила в себя, и это был мой первый секс – на коврике в ванной! Но вовсе не изнасилование. Потому что я и теперь во время секса то отключаюсь, то прихожу в себя! Слишком рано принимаю снотворное.

В субботу утром я проснулась на краешке постели полностью одетая, а рядом храпели два хоккеиста. Три парня вповалку спали на другой кровати, еще четверо вырубились прямо на полу. Мой хоккеист устроился в кресле у окна. Я встала и, переступая через спящих на полу, отправилась в ванную. Прополоскала рот отельным зубным эликсиром и посмотрела на себя в зеркало. Пятнадцать лет – сплошное веселье, переходный возраст, верно? До чего же странно, что я уже не девственница.

Я не знала, куда идти, но оставаться здесь больше не могла. Схватив свои вещи, я спустилась на лифте вниз и вихрем пронеслась по холлу мимо длинной череды «Цветов» Энди Уорхола. Шмяк.

На лето между десятым и одиннадцатым классом фармацевтическая компания Lilly Pharmaceuticals отправила всю нашу семью в Пуэрто-Рико! Эмили тоже поехала; ее вызволили из заточения и перевели в более нормальную школу Линден-Холл в Огайо. Мы осмотрели фабрику, где производились таблетки. А потом верхом на неоседланных лошадях отправились в джунгли. Поехала даже Мими! Она не знала, что седел не будет, и лошадь здорово растрясла ее, пустившись рысью по джунглям (я слегка беспокоилась за бабушкины ягодицы). В тот же день представитель фармацевтической компании провел для нас экскурсию по старинным районам Сан-Хуана. Бесподобно!

В сентябре я с радостью вернулась в школу, где вышла на сцену во время церемонии награждения и получила сертификат о занесении моего имени в список отличников в предыдущем семестре.

– Потрясающе! – сказал заместитель директора, энергично пожимая мне руку.

– Мне срочно нужен риталин! – Я всегда звонила только маме, не отцу, соблюдая осторожность, со своего нового платного телефона в общежитии. – Я вышла из строя! Пожалуйста!

– Кейтлин, – говорила мама, – папа больше не хочет выписывать тебе рецепт. Найди психиатра в Гротоне.

– Найду, обязательно найду! Просто сейчас такая нагрузка в школе! Только один последний разочек! – Но последний раз никогда не наступал. – Пожалуйста, попроси папу ради меня! Мама, пожалуйста!

– Вряд ли он согласится, – возражала она.

– НУ ПОЖАЛУЙСТА! – пугалась я. – Мне очень надо! Оценки снова ухудшились!

Мама вздыхала.

И посылки FedEx продолжали приходить – месяц за месяцем. Конверты всегда подписывала мама; папино имя стояло на маленьких оранжевых пузырьках внутри.

Я обожала комнату, которая досталась мне в одиннадцатом классе. Угловая одноместная, она находилась в общежитии под названием «Доктор Грин», с множеством окон и в окружении деревьев. Как здорово было жить одной! Не надо выключать свет и ложиться спать вместе со всеми. Я принимала очередную таблетку и до поздней ночи сосредоточенно делала уроки, исправляя и перепечатывая набело задания по математике. Ветви деревьев стучали по оконному стеклу, нагоняя на меня страх; рядом обитала какая-то дурацкая сова, которая так громко ухала по ночам, что я каждый раз чуть не падала со стула. (Стимуляторы, знаете ли, слегка… расшатывают нервы. Особенно в три часа ночи.)

А еще у меня появилась новая лучшая подруга – прямо в соседней комнате. Грета Т. из Гамбурга. У нее были русые волосы, светлые серо-голубые кошачьи глаза, огромные сиськи и тонкая талия. Она красилась дымчатосерыми тенями и душилась Versace Blue Jeans, чтобы отбить запах сигарет Camel Lights, которые она украдкой курила по всему кампусу, как самая крутая.

– Я из Европы, – говорила она, пожимая плечами, когда учитель улавливал исходивший от нее табачный запах.

Что за девчонка! Самые наглые красавцы-качки из школьной спортивной команды лишь глупо таращились на нее, а она едва знала их по именам. Ей нравилась хаус-музыка. Каждый вечер, покончив с домашкой, она врубала «Music Sounds Better with You» и «Horny», и мы танцевали под них в ее комнате.

Она была первой настоящей тусовщицей, с которой я познакомилась. А еще Грета Т. была инсулинозависимым диабетиком – зловещее сочетание, если вообще допустимое. Просто катастрофа! Напиваясь, диабетик каждый раз рискует впасть в кому; и все же Грета Т. каждые выходные зависала в клубах, накачиваясь тамошним приторным пойлом. Жесть. В воскресенье вечером я снова видела ее в общаге – бледная как смерть, она валялась в постели с перекошенным лицом.

– Как я устала, Кэти, – вздыхала Грета, инсулиновым шприцем делая инъекцию себе в живот. Вот чертова шалава! Я ее просто обожала.