Как созвучны иволга и Волга!

Шла по льду в пуховых сапожках.
Гнулся лёд, и замирало сердце.
Не младенца – грех несла в руках,
Грех несла и не могла согреться.

Снег сиял, и звуки на снегу,

Застывая, становились глуше.
Не заметен грех на берегу —
Держит лёд лишь праведные души.

И среди морозной пустоты

Танцевали, леденяще колки,
Как когда-то танцевала ты,
Золотые стройные иголки.

В танце следом шла она тогда,

Каждый шаг был невесом и робок,
Но разверзлась под пятой вода,
Кромки льда коснулся подбородок.

Канул мир, и показался вдруг

В небесах застывший одиноко
За морозной дымкой солнца круг
Светозарной головой пророка.

Прежде чем она изнемогла,

В звонком крике растеряла силы,
Холода слепящая игла
Наяву уста её пронзила.

Опадали льдинками слова.

Не сбылась мольба её о чуде.
И в снегах лежала голова,
Словно на бескрайнем царском блюде.

«В небе звезда. Зима…»

В небе звезда. Зима.
Холод чужой земли.
Ночью стучат в дома
Ирода патрули.

Страх по дворам снуёт.

Полночь бледна, пуста.
Где-то уже растёт
Дерево для креста.

«Вдруг соловей запел в кустах…»

Вдруг соловей запел в кустах
Так, будто птица собиралась
Разлить, умножить песнь в веках…
И песня тут же оборвалась.

Но уходящий запах чуда

Тревожил долго ночь земную.
Но губы узкие Иуды
Уже мокры для поцелуя.

«В лесу под утро важен каждый звук…»

В лесу под утро важен каждый звук.
Душа ещё во снах опоры ищет.
Кто зашуршит в кустах? И кто в листве засвищет?
Чарует каждый хруст. Тревожит каждый стук.

Рассвет туманы взрезал словно плуг,

А ты ещё во снах, ещё нездешний, лишний.
В дремотный час остывшее кострище,
Росой шурша, обнюхивал барсук.

Чей холод прозмеился вдоль земли?

Чей чистый голос прозвенел вдали?
Кто над тобою прошумел крылами?

Колеблясь легче зыбкого листа,

Душа не может отыскать моста
Между двумя чуть зримыми мирами.

«Тугую плоть наветренных лесов…»

Тугую плоть наветренных лесов
До сердцевины ранний холод выжег.
Сплетается метание костров
берёз слепящих, сосен ярко-рыжих.

Река полна далёких голосов.

На нить дождя их стылый ветер нижет.
Солёную горбушку берегов
кудлатая волна с шуршаньем лижет.

По берегам лениво, как туман,

тускнея, вьётся тлеющий бурьян.
Пустая церковь в грузный берег вбита.

Издалека, как битое стекло,

Она заблещет ясно и тепло,
течением дневных ветров омыта.

«Церковь есть у озера…»