Как созвучны иволга и Волга!

Хоть смертный сон, как вечный снег, глубок,
В нём зримо то, что было прежде снега.
Не тленья жуть, не увяданья нега,
Но забытья затверженный урок

Избрал зерно для долгого ночлега.

Он в снежном мире мал и одинок,
Но мерно бьётся тайной жизни ток.
Зерно ли есть подобие ковчега

Или ковчег подобие зерна?

Их тайну сохраняют письмена,
Сухой травы начертанные знаки,

Свидетели немого языка

Безмолвные, но за строкой строка
Как в янтаре застывшие во мраке.

2

Не сломит стебель прозябанья гнёт
И дней однообразных оскуденье.
Остаток их, полуночное бденье,
Он в ожиданьи дерзком проведёт.

Для нас зима, а для него – знаменье

Явленное, над ним уже грядёт
Суровый суд, но вместе с ним и тот,
Кто знает тайну жизни пробужденья.

И злую мощь морозного огня,

И малость отступающего дня,
И ветра леденящее касанье,

И наступившей ночи древний страх

Приветствует, сгорающий в снегах
Под снежных зёрен мерное шуршанье.

«Стволы почти прозрачны на свету…»

Стволы почти прозрачны на свету,
Переливаясь синими тенями.
Январский лес промёрзлыми ветвями
Вцепляется в дневную пустоту.

Никто не видит злую красоту.

Над бледными лесными куполами
Зелёными и алыми огнями
Раскинулся морозный сад в цвету.

И медленно растёт со всех сторон,

Сгущается шуршащий перезвон,
Высокое дневное безразличье.

Ветвей отвесный, дрогнувший поток

Мерцаньем ледяным себя облёк.
Ты видел музыку во всём её величье.

«И не двинутся доныне…»

И не двинутся доныне
Под бескрайней лунной ночью
На заснеженной равнине
Трав сухие многоточья.

Словно в книге, где собрались

Все земные упованья,
Стёрлись строки, и остались
Только знаки препинанья.

«Уже апрель забрёл за половину…»

Уже апрель забрёл за половину,
И снег сошёл. А в поле тишина,
Зернится иней, и озарена
Седым огнём пустая луговина.

Но не увидишь яркого пятна:

Ожухлый снег, травы сухая тина…
На тёплых склонах розовеет глина
Кротовников. Земная глубина

Уже не спит, но очи не открыла

И видит сны. Ивняк мерцает стыло
Над бледною, стоячею водой,

И солнца ком, лохматый, спиртовой,

Горит бездымно, без тепла, устало,
И тянутся весенние подпалы.

«Гонишь прочь воспоминанье…»

Гонишь прочь воспоминанье,
А оно опять снуёт.
В ясном воздухе мерцанье,
Чёрной бабочки полёт.

Этот тёмный мотылёк

Опустился прямо в руки,
Словно тёплый уголёк
Предстоящей вечной муки.

«Луна в воде лежит замком амбарным…»

Луна в воде лежит замком амбарным.
Здесь мог бы утонуть безумный мельник.
За омутом чернеет частый ельник,
Как Пушкина густые бакенбарды.

Еловые трепещущие лапы

Во тьму неслышно расправляет бор.
Всё тишь да блажь. Со стародавних пор
Во мшарах кувыркаются арапы.