Как спасти жизнь

– Нам ведь не нужно, чтобы вдобавок ко всему ты порезалась, не так ли? Здесь тихо, потому что это затишье перед бурей. Твоему другу повезло, что он добрался сюда до того, как начались новогодние посиделки.

Повезло.

Она отправляется на поиски кого-нибудь из начальства. В зоне ожидания есть несколько придурков, которые раздают банки с пивом и слишком громко смеются.

Я пытаюсь успокоиться. Отделение неотложной помощи никогда не пугало меня. На самом деле все наоборот: я никогда никому в этом не признавалась, но всякий раз, когда меня приводили сюда, шум этого места часто заставлял меня забывать о боли от всех моих глупых травм.

Я даже упомянула эту больницу на собеседованиях в медицинском колледже, когда меня спросили, почему я хочу быть врачом. Я рассказала им, как упала с дерева в саду Тима. Разумеется, не упомянув, как он предупредил меня, что это слишком высоко, а я беспечно проигнорировала его и в результате вывихнула плечо. Именно за этими шикарными двойными дверями молодая женщина – на самом деле девушка, самый младший из младших врачей – вправила мне руку за три мучительные секунды.

«Я просто знала, что хочу быть похожей на нее, быть способной помочь независимо от того, займет это секунды, часы или недели. Я хочу делать жизнь людей лучше».

– Керри?

Я поднимаю глаза и вижу Тима, направляющегося к нам с Антом. Выпивохи подозрительно смотрят на нас, готовые сорваться с места, если мы решим проскочить без очереди. Когда Тим обнимает меня, я вспоминаю, как близки мы были к поцелую, и отстраняюсь.

– Они сказали, что нам разрешено пользоваться семейной комнатой вон там, там более уединенно.

И более клаустрофобно: два ряда, по пять стульев в каж-дом, лицом друг к другу. Я сажусь рядом с Антом, который наконец перестал болтать обо всем и ни о чем.

Тим садится напротив нас, наклоняясь вперед и выставляя вперед ладони: ему всегда хорошо удавалось изображать взрослого.

– Итак, Джоэла отвезли в реанимацию. В машине скорой помощи его состояние было стабильным. То, что мы с Керри сделали, помогло сохранить ему жизнь, и теперь дело за врачами.

– Он уже очнулся? – спрашивает Ант. – Я хочу рассказать ему, скольких девушек он упустил, пока она целовала его в полночь.

Мы с Тимом обмениваемся взглядами.

– Вероятно, пройдет какое-то время, прежде чем он очнется, – объясняет Тим.

Если вообще очнется.

– Значит, они позволят мне пойти и поговорить с ним, как это делают в фильмах, – Ант делает шаг к двери. – У кого-нибудь есть плеер? Он ненавидит Pure Shores[12], так что, если я дам ему это послушать, он определенно очнется.

Тим встает у него на пути.

– На самом деле этого не произойдет, потому что ему дают седативные препараты, чтобы врачи могли сделать анализы и выяснить, что вызвало проблемы с его сердцем.

Ант открывает рот, чтобы спросить что-то еще, затем снова закрывает его. Мне хочется сказать ему что-то, чтобы подбодрить. Но у меня в голове пусто.

– У тебя руки дрожат, – говорит он.

Я смотрю вниз. Он прав. Я сжимаю колени сквозь мерцающий материал своего вечернего платья, но все равно меня трясет так, что блестки на подоле заставляют крошечные огни дискотеки вспыхивать на стенах в комнате ожидания.

Ант протягивает обе руки и крепко сжимает мои ладони, чтобы унять мою дрожь.

– Джоэл Гринуэй? Где ты?

Голос доносится из коридора. Мы возвращаемся в основную зону ожидания, где Толстый Мэтт отмахивается от полицейского.

– Мэтт, мы здесь, – Ант подходит, чтобы обнять своего друга, и звук их хлопков ладонями по спинам разносится по всему пространству. Я вижу слезы в глазах Анта, которые он поспешно вытирает, маскируя это движение тем, что проводит рукой по своим длинным волосам.

– Почему ты так долго добирался сюда?

Толстый Мэтт качает головой. Я понимаю, что он даже скорее не толстый, просто крепкий и мускулистый. Интересно, останется ли это прозвище навсегда – пожизненным напоминанием о краткой фазе подростковой пухлости?

– Отец Джоэла был с женщиной, – сообщает он.

– С женой? – предполагает Ант.

– Определенно это не его жена. Полицейскому пришлось долго стучать в дверь, и когда мистер Гринуэй в конце концов открыл ее, за его спиной оказалась эта… птичка. Она была ненамного старше нас. В пеньюаре! Блондинка. Ее…

Ант ругается себе под нос.

– Никому больше ни слова, хорошо?

– Но… – Мэтт выглядит обескураженным: ему явно есть что рассказать.

– Она не поехала с вами в больницу? – уточняет Ант.

– Нет, она ушла, переоделась в очень короткую юбку, честно говоря, ее ноги…

Ант громко цыкает.

– Хватит, ладно? Никому об этом не говори, особенно Джоэлу. Слышишь меня?

Мэтт, кажется, наконец-то понял суть.

– Хорошо. Вы его еще не видели?