Как Сталин Гитлера под «Монастырь» подвел

Пока он сидел, его супруга, которая до последнего считала, что ее мужа осудили несправедливо, покончила с собой. Начальник колонии вспоминал, как сообщил ему о гибели жены: «Умерла твоя бабушка!» Лицо Колеватова в секунду стало серым, будто и его жизнь в эту самую секунду закончилась.

Освободили его через год — «за примерное поведение». А вот возвращаться по большому счету ему уже было некуда, квартиру конфисковали, жена на кладбище. Он вернулся, собственно, на пепелище…

Неизвестно, что с Колеватовым было бы дальше после освобождения, если бы однажды его случайно не встретил на улице Юрий Мефодьевич Соломин: «Каждый Новый год я получал от него такую серенькую открыточку: „Юра, я тебя поздравляю“. Там был большой, очень длинный обратный адрес с какими-то цифрами, буквами… Разобрать было очень трудно. Но последние два года я этих открыток уже не получал. А тут иду по Неглинной, смотрю — Анатолий Андреевич… Я даже засомневался сначала: „Анатолий Андреевич, вы?“ — „О, Юра! Да, это я“. Ну, мы, естественно, обнялись. „Ну, как ты? — он спрашивает. — Что там в театре?“ — „По-разному. А вы-то как?“ Он говорит: „Никак“. — „Но вы где-нибудь работаете?“ Он говорит: „Нет“. И я говорю: „Знаете что? Давайте я поговорю в нашем театральном училище о вас. Может быть, на какую-нибудь административную работу?“ Он сразу: „Хоть дворником! Я пойду хоть дворником!“».

В то время директором Малого театра был народный артист Виктор Коршунов. Когда Соломин обратился к нему, он не просто нашел для Колеватова какую-то административную работу, а придумал для него особую должность — советник директора.

Колеватов оставался в Малом до конца жизни. Его кресло до сих пор стоит в приемной, никем не занятое. Он обычно не ходил вечером на спектакли. Но вдруг однажды неожиданно появился в театре вечером накануне своего дня рождения, причем поднялся на сцену и стал со всеми здороваться, обниматься… Говорил какие-то хорошие слова актерам, актрисам, рабочим… Видимо, что-то подсказало ему, что надо прийти и проститься с жизнью туда, где, собственно, и случилось все главное в его судьбе.

Он умер 8 июля 1997 года, на следующий день после того, как отметил день рождения. Умер легко — прилег отдохнуть после обеда и не проснулся.

Виктор Шварц рассказывал мне: «Я много раз уговаривал Колеватова написать мемуары — откровенно рассказать обо всем, что с ним произошло. Однажды он согласился. Договорились, что он сам наговорит на диктофон все, что сочтет важным и нужным. Но когда я потом включил запись, то не поверил своим ушам. Я услышал абсолютно советский рассказ о счастливом пионерском детстве, о благодарности партии, правительству за все, что у него было. Никаких откровенностей, разоблачений, никаких сенсаций, затаенных обид…»

Разумеется, Колеватов мог бы многое рассказать. Не хотел. Не считал нужным. Никакие новые подробности об интригах в цирке и в его деле уже не переменили бы его жизнь. А сводить счеты с государством, чем занимались многие в девяностые годы, он не посчитал нужным. И каждый раз, когда его начинали расспрашивать об уголовном деле, суде и тюрьме, Колеватов отвечал лишь одно: «Лучше туда не попадать».

* * *

Как говорят цирковые артисты, именно за то время, что он сидел, и началось падение советского цирка…

2019

«Краснодарский спрут» и прокурор Найдёнов

С первых дней работы в прокуратуре меня поражало убеждение большинства сограждан нашей великой страны, что разобраться и наказать виновных прокурору ничего не стоит — было бы желание. Люди считали, что закон торжествует сам собой, надо только, чтобы прокурор отдал указание. Они не представляли, каких усилий зачастую это стоит, с какими опасностями приходится сталкиваться, какие могущественные противники оказываются на пути.