Как Сталин Гитлера под «Монастырь» подвел

Игнатьев более пяти часов добирался до Шипки, и на одном из крутых поворотов карета, в которой он находился, сорвалась в пропасть. Но Игнатьев, привыкший к самым опасным переделкам, не утратил самообладания, успел выскочить из кареты, схватиться за какой-то куст и повис на нем. И висел так, пока солдаты не обнаружили его. Они спустились на веревках в пропасть и спасли посланника Российской империи. До Казанлыка он добирался уже пешком, мимо догорающих болгарских сел, видел тысячи беженцев.

По Сан-Стефанскому договору, разработанному Игнатьевым, России возвращалась Южная Бессарабия, а на Кавказе она получала города Батум, Карс, Ардаган и Баязет. Сербия, Черногория и Румыния обретали независимость и значительно расширяли свои границы. Болгария становилась автономным княжеством. Впервые в официальном международном документе Болгария значилась как самостоятельное государство.

Условия договора были слишком радикальными и унизительными для Османской империи и стоявшего за ней Запада. Подписание мира затягивалось. Когда Игнатьев окончательно убедился, что турки, покинувшие переговоры, не пойдут на его условия, он договорился с русскими генералами о демонстративном выступлении. Войскам была дана команда наступать в направлении Константинополя под музыку, с оркестром, как на параде.

Турки решили, что русские все-таки готовы напасть на Константинополь, вернулись на переговоры и подписали мирный договор. Так что Игнатьев столь оригинальным образом сумел выполнить указания — подписать договор именно 19 февраля 1878 года. И сейчас на саркофаге, где покоится Игнатьев, выбиты две даты. С одной стороны — дата подписания Пекинского договора, а с другой — дата подписания Сан-Стефанского договора.

То, чего и как добился Игнатьев как дипломат, переговорщик, военный, по праву вошло в историю дипломатии. И не только российской. Появилось даже такое понятие, как Игнатьевская школа дипломатии. Она основана на владении не только языками, но и культурой стран, с которыми работаешь, на знаниях их истории, географии, экономики, традиций. И на умении быть настойчивым, придумывающим небанальные ходы.

Сан-Стефанский договор создавал совершенно новую геополитическую ситуацию в Европе: значительно урезались силы Османской империи, ослабевала способность влиять на балканский мир Австро-Венгрии, Франции и Англии. Европейские державы, включая Германию, не собирались мириться с таким успехом России и потребовали пересмотра условий договора. Лорд Дизраэли, который в то время был премьер-министром Англии, предъявил жесткий ультиматум — если его предложения Россия не примет, будет объявлена война. Английская эскадра вошла в Мраморное море. Александр II вынужден был пойти на уступки — лишь бы не было новой войны с объединенной Европой, на которую у России тогда уже не было сил.

Конференцию по пересмотру договора было решено провести в Берлине. Николай Павлович, разумеется, входил в состав российской делегации, поскольку как никто другой знал все реалии и подноготную происходившего на Балканском полуострове. Но именно этого и непредсказуемых шагов графа опасались на Западе. Германский император Вильгельм I сказал канцлеру Бисмарку: «Намекни Петербургу, что нежелательно было бы видеть на конференции графа Игнатьева. Я, когда слышу Игнатьева, буквально заболеваю». Того же потребовали от Петербурга английский премьер Дизраэли и королева Виктория. Практически вся прозападная пресса вторила лидерам своих государств, открыто называя Игнатьева «Мефистофелем Востока».

Было решено не раздражать и не пугать европейцев непредсказуемым графом.

Канцлер Горчаков заверил царя, что и без Игнатьева сделает все, чтобы отстоять Сан-Стефанский договор. Но, к сожалению, он уже был очень старым, очень больным человеком. Горчаков смог участвовать только в начале заседания, куда его доставили в кресле. Больше он на переговорах не появлялся. Интересы России на них представлял граф Шувалов, который не знал в должной мере положения дел на Балканах и к тому же вовсе не желал ссориться с Европой, жестко отстаивая интересы России.

По итогам Берлинской конференции Болгарию расчленили на шесть частей. Только Северная Болгария стала самостоятельным княжеством с христианским правительством и своей армией. Южная часть, которая отныне даже называлась не Болгарией, а Восточной Румелией, оставалась под Турцией и управлялась губернатором. Македония возвращалась Османской империи. Границы Черногории были урезаны, а Австро-Венгрия оккупировала Боснию и Герцеговину.

Россия, победившая в войне, в дипломатическом противостоянии практически утратила все плоды своей победы. Горчаков написал отчет царю, в котором была такая фраза: «Берлинский трактат — самая черная страница в моей жизни». Прочитав ее, Александр II приписал: «И моей тоже».