Как стать искусствоведом

Выбираем для галереи картины четырех любых стилей на ваш вкус, но с обязательным прицелом на продажу. Достаточно найти по два примера картин для каждого стилевого направления. Кроме этих картин выбираем еще одну особую – не в галерею, а к себе в кабинет директора. Где найти будущие экспонаты? Проще всего в Сети, на тех ресурсах, где пасется продажное искусство демократического, то есть недорого толка. Однако гораздо продуктивнее получится, если вы пойдете на реальный художественный рынок. На центральных столичных улицах такие места всем известны, например, на Невском в Питере – как прямо на улице, так и в небольших коммерческих салонах. Сходите туда, где искусство действительно активно продается, и сфотографируйте там референсы для картин своей галереи. Сделайте это с запасом, чтобы потом было что отобрать.

При этом руководствуйтесь своим собственным вкусом, не надо играть в маленького бизнесмена из северного города и придумывать: «Что бы на моем месте выбрал король грибных консервов?» Будьте собой в предлагаемых обстоятельствах.

Когда вектор для развития галереи будет найден, проверьте свой выбор на близких и родных: покажите им «экспонаты» и послушайте, что они скажут. Если вы не собираетесь действительно становиться галеристом, большой травмы эти замечания вам не нанесут. А если собираетесь – вам всё по силам.

3. Мастерская

Мастерская для современного художника – о чем, собственно, может идти речь? О последней модели электронного устройства или о разбросанной по миру сети смежных высокотехнологичных цехов?

Проницаемость, вариативность и дискретность сегодняшнего художественного пространства предполагают любые ответы на этот вопрос.

Для множества художников образ и вид мастерской остается максимально близок типу ателье конца XIX – начала XX века, и мы вправе увидеть здесь основу самоидентификации артиста.

Это и тусовочное место, и родовой зал, и капище искусств, и производственное помещение, и чертог уединения, и – самое важное предназначение – приют гедониста.

Если же художник не испытывает удовольствия как от своего занятия, так и от пребывания в мастерской, то тяжело приходится всем.

Самому автору, его произведению и тому, кто окажется в зоне влияния такого художественного продукта.

Ник Ник

Был у меня сосед по мастерской в Рязани – Коля, Николай Николаевич, Ник Ник. Редкой доброты человек, к тому же исключительно не пошлая личность.

Обстановка Колиной мастерской по своей скудости была сравнима с интерьером диогеновой бочки. Контрастом светился лишь телевизор известной фирмы – подарок кого-то из знакомых. Знакомые были люди богемные, часто его мастерскую оккупировали художники и поэты, привлеченные бесстрашным гостеприимством хозяина. Заработки Коли составляли редкие халтуры дизайнерского толка и консультации для дипломников художественного училища. Вкус и чувство меры оказались самой устойчивой частью его натуры, самой антиэрозийной ее основой. В прошлом Коля был очевидно талантливым художником, однако дар его постепенно перешел, так сказать, в газообразное состояние. Творческие способности проявлялись крайне редко, находясь в опасной зависимости от любых дуновений и исчезая как легкое облачко в непогоду.

В один из вечеров я сидел в мастерской за эскизами, разложив на столе с десяток вариантов композиции. На лестнице послышались шаги, чей ритм подчинялся усталым синкопам. Дойдя до нашей общей площадки, некто позвенел ключами и, потеряв направление, ввалился в мою незапертую дверь. Это был Коля, взволнованный и потерянный одновременно. Случайный импульс донес его до моих эскизов, над которыми он вдруг завис подобно соколу над поляной с грызунами. С лёту хищник выбрал самого жирного, спикировал и нанес ему удар когтем указательного пальца. На этом его полет иссяк, глаз перестал гореть и облачко таланта ощутимо истаяло. С моей помощью Коля добрался до родного гнезда.

Всего раз я видел Колину живопись, когда он принес на выставком два пейзажа. Небольшие холсты производили отчетливо автопортретное впечатление. Если внешность автора была выбелена и вымыта «рекой времен», главный поток которой составлялся из мужских напитков, то гамма пейзажей была переполнена всевозможными оттенками высветленного цвета. Избегая неприятного, грязного и мрачного, художник спасался неумеренным количеством белил как синонимом всего светлого. На практике все краски предельно сблизились и взаимно ослабли, утонув даже не в туманных шлейфах, а в нежных испарениях прачечной.

Из окна мастерской я однажды наблюдал, как тетушка в нашем дворе уговаривает своего кота слезть с дерева, чтобы затащить его домой. А кот делал вид, что с хозяйкой не знаком. Коля, проходивший мимо, остановился, задумался и мягко так этой страдалице сказал: «Вы его всё же оставьте. Пускай он какое-то время побудет самим собой».