– Вот, Влад пишет диплом об абстрактном экспрессионизме. Сейчас он расскажет, чем его экспрессионизм, как мне кажется, поллоковского типа, отличается от классического. То есть расскажите нам, какая между вами разница, что Вас с Поллоком, так сказать, разделяет.
Я чувствую: слабеет художник от вопроса, и подсказываю про себя: «Тихий океан, Тихий океан».
Все четыре холста, прикнопленных к стене, наш астеничный абстракционист понемногу листал, а мы двигались вглубь его творчества.
– Цвет люблю питательный, и размазывать пальцем нравится, – откровенничал автор.
Стало появляться что-то узнаваемое, сначала глазки вроде в джунглях, потом какие-то су ставчики-косточки, нарисованные поверх сложно-зеленой гущи. Рисунки еще отдельные посмотрели – по авторскому умеренному замыслу в программу много не входило. Мне на ухо коллега шепчет: «Помню, у моей девочки очень похожий рисунок получился, когда ей три годика было».
Потом вино с сыром предложил хозяин, правда, предупредил – бокалов не хватит, да и вина немного осталось. Тут пришла девушка запоминающейся внешности, «друг Влада» – как ее представила Олеся. Конечно, тоже рисует. Влад о трудностях в работе рассказал – отправил холсты в Москву на выставку, все вверх ногами повесили. Он остался в печали, а этим невнимательным галеристам и так понравилось, бочком. Девушка-друг говорит: «Очень мы любим вместе на лекции про современное ходить. Потом разговариваем допоздна, стараемся всякие выводы делать, до чего-нибудь договариваться. Но пока не всегда получается».
Тут я уже к выходу потянулся, да и остальные за мной, просят еще абстрактных картинок прислать почтой, приглашают к нам в музей заходить. Он говорит: «Чуть позже, мне тут по-быстрому нужно съездить в Непал». Ну, поблагодарили мы друг друга, почувствовали, что называется, взаимную заинтересованность.
Ателье вне формата
Я пришел к Сергею Бугаеву сфотографировать его работу «Ребус» и узнать про художника Черкасова. Сергея я застал в непростой, даже пургоносный момент – он рассказывал девушке с телевидения про фильм «Асса». Девушка задавала такие вопросы, что я начал их запоминать.
– Скажите, Сергей, а в какое время года Вы снимали зимние сцены в Анапе?
– В Анапе, Вы сказали?! Мы снимали в Ялте, и шел снег, то есть это было зимой.
– Вы поете там свою песню про воздушные войска, которая называлась «ВДВ» и, говорят, была очень популярна?
– Мне начинают нравиться Ваши вопросы! Все песни, которые исполнял мой герой, написал Борис Гребенщиков, а песня «ВВС» – про военно-воздушные силы, действительно была очень популярна среди летчиков, и они меня за нее не раз благодарили. Пользуясь случаем, я прошу тех, кто умеет писать песни про летчиков, сделать это – песни им очень нужны.
– В фильме есть сцена, в Вас тыкают ножом… или вилкой? Трудно было это снимать?
– Мне все больше нравятся Ваши вопросы. Меня по фильму убивают ножом, а не тыкают, и был специальный нож с задвижным лезвием. Но один опытный человек с Ялтинской киностудии предупредил, что этот нож у них на вооружении с 1910 года, и с тех пор было только два случая со смертельным исходом, то есть процент незадвигания лезвия совсем невелик. Я сам сделал алюминиевый корсет, который надел под одежду, и не зря – когда меня ткнули ножом, он сложился, но от удара у меня был синяк и до сих пор побаливает свернутая тогда набок шея. Пользуясь случаем, я хочу напомнить Союзу кинематографистов про страховку.
– Скажите, а те предметы, которые были в комнате Вашего героя, – правда, что это снималось в Вашей мастерской?
– Комната моего героя находилась в Ялте, куда вывезли много вещей из моей питерской мастерской, например «коммюникейшен тьюб» или «железный занавес», который сейчас находится в коллекции Русского музея, и вот присутствует его представитель, который не даст мне соврать (тут я сказал, что пришел специально, чтобы не дать Сергею соврать для телевидения). Но кинематографисты, когда везли вещи обратно, потеряли половину по разгильдяйству, и я, пользуясь случаем, прошу тех, кто найдет предметы из фильма «Асса», выслать их по адресу: Москва, Мавзолей, Владимиру Ильичу Ленину.